Прикосновение ненависти

Кристиан, если ты можешь слышать меня, горя в аду, то лучше бы тебе не наебывать меня здесь.

Я прищуриваюсь на клавиатуру, мои пальцы скользят по кнопкам, прежде чем я решительно нажимаю, вводя цифры, которые он выдал: 1-0-6-7-9.

В течение одного мучительного мгновения ничего не происходит. Скарлет сдавленно ахает, в то время как голос моего брата звучит в моей голове.

Ты облажался, как я и предполагал. Я должен был сделать это сам.

Вместо визга сирены, сигнализирующей о незаконном проникновении, раздается тихое жужжание, прежде чем ворота начинают открываться. Мы оба вскакиваем на ноги, прежде чем я подталкиваю Скарлет к растущему отверстию, наступая ей на пятки. Охранник, должно быть, уже встал со своего кресла, подошел к окну, прежде чем направиться к двери. Это то, что я бы сделал.

И это то, что он делает. Дверь в караульное помещение со щелчком открывается через мгновение после того, как мы со Скарлет сворачиваем за угол. Он, не теряя времени, спускается по деревянным ступенькам и трусцой бежит к воротам.

Поскольку он оставляет дверь открытой, изнутри льется луч света, давая мне отчетливо разглядеть рукоятку пистолета, торчащую у него за поясом.

Он начинает тянуться к ней…

Ничего не происходит.

Я бросаюсь вперед, добираясь до него прежде, чем он обхватывает пальцами приклад. Вместо этого я хватаюсь за него, одновременно обхватывая левой рукой его шею сзади, резко дергая, перекрывая ему рот, чтобы не было криков.

Он дерется или пытается — единственное, что я помню о здешних охранниках из прошлого, — это отсутствие у них физических размеров и силы. В рядах никогда не было мускулистых парней. Им не нужна была физическая сила, пока они носят при себе винтовки и пистолеты.

Другими словами, не проходит много времени, как моя жертва падает. Я снова резко делаю движение, так сильно, как только могу, удовлетворенный ощущением, как что-то ломается под моей рукой. Его трахея. Удовлетворение гордо звенит во мне.

Я быстро затаскиваю его в глубокую тень за караульным помещением, оставляя зажатым между фундаментом и мусорным контейнером, предварительно проверив, нет ли у него при себе еще оружия. У него был только один пистолет. Даже ножа нет.

Интересно, означает ли это, что Ребекка чувствует себя расслабленной, под защитой. Я могу только надеяться на это.

Скарлет выдыхает, когда я подхожу к ней, все еще притаившись в тени. Она на мгновение прислоняется ко мне, прежде чем снова выпрямиться. Сейчас не время для эмоций. Ворота открылись достаточно тихо, но если кто-нибудь случайно окажется наверху и заметит, что они широко открыты, нам крышка.

И все же я не могу рискнуть запереть их, чтобы прикрыть наши задницы — это означает, что придется открывать их снова. У нас может не хватить времени попасть в караульное помещение.

Все, что мы можем сделать, это продолжать идти, пригибаясь, пока срезаем по диагонали от караульного помещения к сараю, в котором, как заверил меня Кристиан, хранится коллекция оружия и боеприпасов группы.

Меня поражает, что никто не считает странным наличие тайника с винтовками там, где находится мирная религиозная община.

Рядом с дверью установлена еще одна клавиатура, и я с большей уверенностью набираю код. Жужжание, щелчок, и дверь отпирается.

Здесь нет окон, поэтому я чувствую себя в безопасности, потратив несколько секунд на то, чтобы отдышаться и прислушаться к любым звукам бега или криков.

Если нам придется, мы сможем пробить себе путь наружу — теория подтверждается, когда я обнаруживаю короткую цепочку, свисающую с единственной лампочки в середине потолка, и дергаю за нее, освещая пространство.

— Твою мать. — Скарлет прикрывает рот рукой при виде трех стен, увешанных винтовками. Вдоль них также тянутся полки с пистолетами и гранатами. Это определенно больше, чем несколько винтовок.

Убедившись, что "Глок", который я забрал у охранника, заряжен, я вручаю его ей, прежде чем выбрать пару "Ругеров" для себя. Я не собираюсь рисковать.

И, учитывая, что они уже заряжены, Ребекка тоже не хочет рисковать. Они хотят быть готовыми к любой безымянной угрозе, от которой они защищаются. Скорее всего, от правоохранительных органов.

Все, что они сделали, — это помогли мне быстро вооружиться.

— Так. — Я выключаю свет, прежде чем присоединиться к ней у двери. — Ребекка и Уильям живут в самом большом здании в дальнем конце комплекса. — Намного больше, судя по снимкам со спутника. Но так всегда было. Я уверен, что это было первое строение, построенное после того, как Нью-Хейвен ожил. Подумать только, они были здесь все эти годы, восстанавливая все, что потеряли. Как тошнотворно.

— Я буду приглядывать за тобой, — обещает она.

Ее голос напряжен от волнения и предвкушения.

Если бы я не знал ее лучше, то бы подумал, что ей это нравится.

Мысленно я прокручиваю план, пока приоткрываю дверь и выглядываю в темный двор.