Прикосновение невинныъ

За дверью шел какой-то разговор на повышенных тонах; молодая ассистентка «обменивалась мнениями» с сотрудником, до сих пор не доставившим портативную систему спутниковой связи для корреспондента, отправляющегося в Южную Африку, туда, где шла война. В редакциях новостей потеря сотрудника рассматривается, как гибель солдата на гражданской войне, только там раненых не добивают штыком в грудь.

— Иза — хороший корреспондент, — продолжал Грабб. — Возможно, ей пора иметь собственную программу. Собственно… — Он чуть было не ляпнул, что именно это собирался сделать Айра Вейс, предшественник ЭП, но Айра был человеком вчерашнего дня, и имя его смешали с грязью.

ЭП, следя за цифрами на экране, поднял брови.

— Ей скоро сорок.

На самом деле Изидоре Дин было тридцать семь, но Грабб не собирался спорить с Хаги.

— Хочу быть откровенным с тобой, Элдред. Полагаю, нам следует ориентироваться на более молодые лица, а не беспокоиться, как бы у нашего собкора не случился климактерический прилив. Ты не согласен?

Грабб понял, что пора включаться в игру. Он восхищался Изой, ею трудно было не восхищаться, но любить ее не любил. Грабб считал Изидору Дин слишком снобкой, она не ложилась под кого попало. По крайней мере, не под него. Если новое руководство хочет поставить под сомнение чью-то работу, то пусть выбор падет не на него. Он задумчиво потер порезанные щеки.

— Конечно, Хьюго, материнские обязанности мешают ей. Нет, она никогда не жаловалась. За исключением того отпуска, ни разу не пропустила работу, сославшись на свинку, корь или еще что-нибудь.

Грабб хотел быть справедливым. Так его предательство будет выглядеть чуточку менее мерзко.

— Она настоящий профессионал. — Шеф отдела помолчал. — Но она женщина. Знаешь, Хьюго, это нелегко. Для нас, я имею в виду, для агентства. Нам ведь приходится посылать людей в самые горячие точки, в гущу военных действий, туда, где происходят революции, катастрофы, ну и тому подобное. Иза никогда не уклонялась, во всяком случае, на моей памяти. Мы даже поручали ей самые трудные задания — в секторе Газа, в Боснии, в Колумбии — там даже обстреляли ее машину, ранили, — чтобы посмотреть, проверить, достанет ли ей твердости, мужества для такой работы.

Грабб смотрел прямо в глаза ЭП, пытаясь вычислить настроение директора.

— Но это было до того, как она возвела себя в ранг избранных. Представь себе, как мы будем выглядеть, если пошлем ее в зону военных действий, она схватит шальную пулю, и нам придется нести ответственность за то, что дети остались без матери. — Он спохватился: — Сын остался без матери… Это так все осложняет… — Он взмахнул руками.

— Одну беременность можно счесть случайностью, недоразумением. Вторая означает, что Изидора Дин поступила так сознательно. Конечно, я за равные возможности, — Хаги всегда употреблял точно выверенные юридические термины, как будто боялся, что в его кабинете может быть установлено подслушивающее устройство, — но лезть в пекло, когда на шее у тебя грудной младенец, вряд ли на это способна даже самая эмансипированная женщина.

Последовало короткое молчание.

— Так чего же ты от меня хочешь? — спросил наконец Грабб.

— Ну, Элдред… Я хочу, чтобы ты послал ей пожелания скорейшего выздоровления и выразил надежду, что один из наших лучших зарубежных корреспондентов в скором времени приступит к работе.

— А если нет?..

ЭП нажал несколько кнопок, и экран компьютера замерцал.

— В текущем квартале ваш отдел уже вышел из бюджета. Денег, чтобы послать кого-то вместо Дин, нет, да и на нянек тоже. — Директор оторвался от экрана. — Так что, если нет, Элдред, тебе придется принять печальное и очень болезненное решение.

Иза добралась до своего любимого места в книге, где воздушный шар вот-вот врежется в вершину африканской горы и великое приключение обернется катастрофой и смертью.

Ока полюбила Жюля Верна с самого первого раза, прочла его девочкой, лежа в постели с ветрянкой, и обнаружила, что нестись вокруг света за восемьдесят дней вместе с отважным исследователем викторианской эпохи и его странными компаньонами гораздо занимательнее, чем ходить в школу. Где-то дома у нее сохранился зачитанный томик в переплете из ткани с ее именем, написанным на титуле аккуратным школьным почерком: «Изидора Дин. 10 3/4 года».

Врачи просили ее пойти еще дальше, вернуться к тому, что казалось важным, чтобы с прочного фундамента начать расставлять по местам разрозненные фрагменты раненого сознания.

О катастрофе и о том, что происходило сразу после нее, в памяти не осталось ничего, кроме черной тьмы, куда проникали отдельные вспышки света, но они гасли прежде, чем она успевала распознать ускользающие образы. Почему она приехала сюда, в Дорсет? Может быть, потому, что ее дедушка родился в этой части Англии, где-то в Эссексе, во времена Томаса Харди, но она не была в этом уверена. Даже воспоминания о днях после выхода из комы, были отрывочны и смутны.