Прикосновение невинных

Депрессия. Она надвигалась на нее, как туман с Ла-Манша, пока Иза не отключилась. Она чувствовала, как тают ее способность к сопротивлению, энергия, надежда, все исчезало. Ей говорили, что она может впасть в такое состояние после несчастного случая, это клинические последствия мозговой травмы. Боже, неужели доктора правы? Во всем?

Зазвонил телефон. Иза подпрыгнула от неожиданности.

— Кэтти?

— Нет, боюсь, что нет, — ответил чей-то голос. Она сразу его узнала. Правильная речь человека, получившего хорошее образование, явный ирландский акцент… этот голос ласкал, напоминал о журчании ручья, бегущего по камешкам.

Этот голос она слышала вчера в кабинете редактора.

— Меня зовут Дэниел Блэкхарт.

— Блэк… что?

— Блэкхарт[10]. Несколько столетий тому назад один мой предок владел кусочком побережья у залива Блэкхарт. Западный берег Ирландии. По какой-то непостижимой причине имя до сих пор не исчезло.

— Вы шутите…

— Увы, я совершенно серьезен. Такую фамилию не так-то легко носить. — Смех оборвался.

Ирландцы склонны подшучивать над собой, они скрытны, уклончивы, так не похожи на американцев.

— И чем я могу помочь вам, мистер… — Иза не договорила.

— Дэниел. Зовите меня просто Дэниел. И, возможно, это я смогу помочь вам. — Его слова как будто приподняли окутывавший ее покров депрессии и безнадежности.

— Мы с вами встречались…

— …но не были представлены друг другу. Я случайно услышал, как вы рассказывали моему редактору о пропавшем малыше. Я бы хотел помочь и, возможно, в состоянии это сделать.

Неискренность редактора все еще причиняла Изе боль, так что и от этого предложения она не ждет ничего хорошего.

— Почему я должна вам верить?

— Единственный, кто может пострадать в этой истории, миссис Дин, — я сам. Мне пришлось порыться в записной книжке редактора, чтобы найти ваши данные, так что, если он это обнаружит, я живо пойду ко дну…

— Я не понимаю…

— Может быть, мы все-таки встретимся?

— Когда вы обычно обедаете?

Дэниел засмеялся, и это странным образом успокоило Изидору.

— Я практически свободен. Ленч — это превосходно.

Они договорились встретиться возле Уэчестерского музея, под его фронтоном семнадцатого века с деревянным карнизом, где засыхали и разрушались покинутые весной ласточкины гнезда, совсем как во времена американской революции. Жизнь в этих краях сопротивлялась быстрым переменам, будто никак не могла решить, нравятся они ей или нет.

Иза пришла чуть раньше, и у нее осталось время еще раз позвонить Кэтти. В душе нарастало беспокойство, она спрашивала себя: неужели сотрудник социальной службы тоже намеренно избегает ее, вкладывая таким образом еще один кирпичик в ту каменную стену, что вырастала вокруг нее. Старое репортерское правило: если сомневаешься, не успокаивайся. Все выглядело так, как будто Кэтти вообще исчезла с лица земли: коллеги, пытаясь замести ее след, изображали полную неосведомленность, рассыпаясь в бесконечных извинениях, пока наконец Изидоре просто некого стало беспокоить вопросами. Она еще раз попросила передать Кэтти свою просьбу — на этот раз весьма настоятельную — позвонить ей, и раздраженно шваркнула трубку на рычаг.

Дэниел уже пришел. Отойдя от телефонной будки, она увидела, что он стоит и смотрит на нее — явно довольно давно. Значит, он тоже пришел немного раньше.

Дэниел Блэкхарт с первого же взгляда производил впечатление пирата — молодого, стройного, с непокорной копной густых черных волос, которые свисали на лоб, почти закрывая один глаз, подобно черной повязке. У него в ухе висела серьга, на губах играла кривая усмешка, он слегка прихрамывал, раскачиваясь при ходьбе, как моряк, а его блестящие темные глаза оценивающе оглядели Изу с головы до ног.

Она подавила желание сделать то же самое. Блэкхарт был лет на десять моложе, да и пришла она исключительно по делу. По первому впечатлению Дэниел казался рубахой парнем, бродягой, от которого можно ждать и сердечной раны, и радости, впрочем, очень симпатичным.

— Дэниел Блэкхарт. К вашим услугам. — Он слегка кивнул и протянул руку. Изидора не удивилась бы, увидев железный крюк или почувствовав задубевшую от грубых канатов и соленой воды ладонь. Но она оказалась на удивление мягкой и теплой, совсем как у ребенка.

— Я думала увидеть рыцаря на коне. По крайней мере, при полном вооружении, — неловко заметила она, изучая его поношенный джинсовый костюм и пытаясь, впрочем, без особого успеха, не реагировать на крепкое красивое мужское тело.

Он немедленно сделался серьезным.

— Биг Мак[11] сплющивается под забралом, нарушается образ славного ирландского парня.