Прикосновение невинных

«14 окт. Заседание кабинета. Премьер-министр — жалкий ничтожный человек. Бесхребетный импотент. Д. говорит о смене руководства…»

Иза не хотела тратить время на политику.

«20 окт. Провел ночь с Б.Л., в то время как премьер-министр был в отъезде в Брюсселе. Дурак. Его надувают со всех сторон…»

«30 окт. Новая личная секретарша в департаменте. Ребекка. Разведена. Динамит. Прекрасная перспектива…»

И так далее, и тому подобное… Изидора не могла всего этого запомнить, она ухватывала только суть, пока не дошла до записи о том дне, когда с ней произошла авария.

Ничего. Ничего, кроме вечеринки с обильными возлияниями. Деверье описывал, какие политически неосторожные высказывания позволил себе хозяин и каких неосторожных высказываний личного характера он ждал от хозяйки в результате некоторых ее действий.

Иза быстро читала дальше. Два следующих дня. Вот, наконец! Очень короткая запись. Вряд ли из нее можно что-то извлечь. Никаких фактов. Но Иза поняла.

«П. Моя дорогая П. Как ты могла? Я был так слеп. Боже, помоги ей. Боже, помоги нам обоим».

Что такого узнал Деверье о своей дочери сразу после аварии, что так подкосило его? В последней записи сквозило явное отчаяние. Деверье был искренен, но у Изы не было времени ни на жалость, ни на сочувствие. Она в ужасе вскочила, когда ветка боярышника застучала по раме и в коттедже с подветренной стороны дома появился свет. Его зажег Чиннери.

Иза бросилась к клавиатуре, и экран погас, но главный дисковод все еще жужжал, компьютер работал. В коттедже зажегся свет в еще одной комнате, завыла собака. У нее остался последний шанс.

По памяти, при бледном свете зимней луны Иза нашла коробку с дискетами за письменным столом. Чистые, пустые дискеты. Как губки.

Изидора не могла рисковать, зажигая свет. Она села перед экраном и начала печатать двумя пальцами.

Компьютер отключился. Иза вынула дискету и заменила ее новой. Она действовала осторожно, в полной тишине.

Журналистке отчаянно хотелось взглянуть на экран, чтобы кое-что проверить, но ей чудилось какое-то движение внутри дома. Салли. Иза вернула дискету Деверье на место.

Удалось ли записать информацию? Проверить это невозможно, по крайней мере, сейчас. Прижимая к себе дискету, Изидора кинулась в свою комнату.

Итак, он знал, с самого начала. И не только знал, но и участвовал. Как иначе истолковать эту дневниковую запись. Значит, появление Деверье в ее жизни — не совпадение. Теперь она знает, что он ее враг.

Отец, которым руководит слепая любовь, вера и надежда, возможно, чувство вины, жаждущий защитить свое дитя.

Иза понимала, что такое любовь к своему ребенку. Деверье пойдет до конца. Как и она.

Этот человек смертельно опасен.

Дэниел довез их до больницы. Только сидя в ожидании приема, Иза поняла, как мало она вспоминала о своем физическом состоянии все эти дни. У нее оказалось достаточно сил, чтобы заниматься Бенджи, ей хватило выдержки, и она пережила эти дни. Никаких головных болей. Приступы депрессии были скорее результатом потери Бэллы, а не последствием аварии. Иза даже начала делать несложные упражнения по аэробике, чтобы восстановить мышечный тонус. Да, она поправляется.

И Уэзерап согласился с мнением пациентки. Тщательное обследование головы, нервных реакций, рефлексов сетчатки, чувствительности подошв, казалось, удовлетворило его. Иза Дин функционировала нормально.

— Вы представляете собой медицинскую загадку, Иза. Несколько недель назад мы полагали, что вы умираете. Сейчас, если не считать шва на животе и маленькой царапины возле глаза, я не могу найти никаких следов аварии. Как будто что-то внутри вас подбирает все «незакрепленные концы» и связывает их в узлы гораздо быстрее и действеннее, чем любые лекарства, которые я мог бы вам прописать.

«Эточто-то — надежда», — подумала Изидора.

— Удивительно, что творят физические упражнения, доктор.

— Ну, ну, пожалуйста, не увлекайтесь! — Уэзерап решил охладить пыл Изы. — Травма мозга явление необратимое, мы просто не знаем, какие у вас могут появиться трудности, — если они вообще появятся. Но в ближайшие несколько недель не напрягайтесь, и ваш организм сообщит вам о возникающих проблемах гораздо быстрее, чем это можем сделать мы. Сейчас, насколько я могу судить, все идет очень хорошо.

— Вы хотите сказать, что медицина не всесильна? И врачи допускают ошибки?

Врач понял, на что намекает Иза. Он осторожно уселся на краешек кушетки, огорчившись, что их последний разговор перерастает в конфронтацию.