Прикосновение полуночи

В Калифорнии у меня была лицензия на ношение оружия. А еще дипломатический статус, который оправдал бы наличие у меня оружия при любых обстоятельствах, учитывая частоту покушений на мою жизнь. У меня были пистолеты. Но пойти вооруженной на пресс-конференцию Андаис мне не позволила. Я – принцесса, а принцессы не защищаются сами, у них хватает людей, обязанных их защищать. Я находила это утверждение архаичным и недальновидным – и довольно забавным в устах королевы, когда-то почитавшейся как божество битвы. Зажатая между Галеном и Усной, внутри живой стены, образованной остальными стражами, я поклялась себе, что в следующий раз покину свою комнату вооруженной до зубов.

Дойл вернулся. Адайр пропустил его и вновь встал по центру коридора этакой золотой стеной. Я поняла вдруг, что именно этим он и был – стеной плоти и металла, защищавшей меня от смерти. Он назвал меня своим амерадуром: еще одно эхо воспоминаний об отце, потому что отец был последним из сидхе обоих дворов, носившим этот титул. Зваться амерадуром почетней, чем королем, потому что этот титул значит, что твои люди выбрали тебя и последовали за тобой по любви той любви, которая в битвах связывает мужчин с тех времен, как стоит мир. Клятвы обязывают стража рисковать жизнью за своего патрона – королеву или принцессу, – но титул амерадура означает, что на риск идут с охотой. Он означает, что вернуться из битвы живым, когда твой вождь погиб, – хуже, чем смерть. Позор, который невозможно пережить. Двое из телохранителей моего отца оборвали собственную жизнь от стыда, что позволили своему принцу погибнуть. Пожертвовать жизнью за амерадура – высочайшая честь.

Вид Адайра, такого прямого, такого гордого, готового на смерть, заставил меня задуматься о моем новом титуле. Заставил меня испугаться. Я не хотела, чтобы кто-то умирал за меня. Я этого не стоила. Я – не мой отец и никогда им не стану. Я не могла бы пойти с ними в битву и надеяться выжить. Как я мол быть их амерадуром, если не способна вести их в бой?

На темном лице Дойла ничего было не прочитать. Что бы он ни думал о новой кличке, придуманной мне Адайром, он держал это при себе. Его лицо было настолько непроницаемо, что я могла быть уверена только в одном – немедленная опасность мне не грозит. В остальном же выражение его лица могло значить что угодно. Мне хотелось наорать на него, только бы узнать, что он чувствует, но он заговорил раньше, чем я сорвалась.

– Королева послала их привести тебя к ней, когда ты закончишь – цитирую – "разбираться с этими убийствами". Достаточно туманное указание, так что они хотя бы не заберут тебя немедленно. – Дойл сардонически улыбнулся. – Вообще-то Мистраль сейчас сторожит место преступления.

– Что? – спросили в один голос я и Гален.

– Королева отменила свое разрешение? – спросил Баринтус. – Теперь распоряжаться будут она и Мистраль?

– Нет, – ответил Дойл. – Рясу пришло на ум еще одно заклинание для розыска убийцы. Он хотел испробовать его, но ему нужно было кого-то оставить вместо себя. Когда явились Мистраль и остальные, он расставил их на посты.

– Не слишком ли быстро он решил? – неодобрительно глянул Холод.

– Насколько я знаю Риса, он наверняка взял с Мистраля СЛОВО, – сказал Усна, – а раз Мистраль дал слово, его честь в наших руках. Он не пойдет против чести хоть за все радости Летней страны.

Дойл коротко и резко кивнул.

– Я доверяю слову чести Мистраля, как своему собственному. – Он взглянул на меня, и что-то мелькнуло на его бесстрастном лице, но я не поняла, что именно. Месяцы совместной жизни, недели – секса, а я все еще не умела расшифровывать его взгляд. – Он просит твоей аудиенции, принцесса. Говорит, что у него послание от королевы.

– У нас нет времени, – сказал Холод.

Я была с ним согласна, но знала еще, что игнорировать послания или посланцев королевы – не очень умно.

– Мы ушли от нее меньше часа назад, что еще ей понадобилось?

– Ты, – сказал глубокий голос за спинами стражей.

Дойл вопросительно взглянул на меня, и я кивнула. Короткий жест Дойла – и они с Адайром расступились, как половинки занавеса.

Волосы Мистраля – серые, как небо, беременное дождем, – были убраны с лица и завязаны в хвост. Глаза цвета грозовых туч мелькнули передо мной лишь на секунду, а потом он упал на одно колено, подставив мне только затылок.

Никогда до сих пор ни один сидхе по своей волг не выказывал мне такого... уважения. Я пялилась на его широкие плечи, туго затянутые в кожаный доспех, и думала: с чего это он?..

– Поднимись, Мистраль.

Он покачал головой, серые волосы волной плеснули по его спине: кожаная завязка, перехватывавшая их на затылке, едва справлялась со своей задачей.

– Это самое меньшее, что я тебе задолжал, принцесса Мередит.

Я не могла понять, о чем он говорит.

Я взглянула на Дойла. Он приподнял брови и слегка повернул голову – его вариант пожатия плечами.

– Почему ты считаешь, что должен мне поклониться? – спросила я.

Мистраль приподнял голову ровно настолько, чтобы взглянуть на меня исподлобья.