Прикосновение полуночи

Дойл притянул меня к себе, и я ощутила, как накапливается в воздухе энергия – его сила готова была развернуться. Он прорычал мне в лицо:

– Не хочешь носить кожу нашего достойного врага? Нас ждет полиция, наши люди стоят на холоде, а тебе, видишь ли, пальто не нравится! Какие тонкие чувства для женщины, которая только что трахнулась на полу у всех на глазах с первым встречным!

Я глазела на него с открытым ртом, слишком потрясенная, чтобы как-то среагировать.

– Дойл! – Холод шагнул к нам и протянул ко мне руку, словно хотел оттащить меня от Мрака. Но рука упала, потому что Холод, как и я, не мог представить, что сделает Дойл, если попытаться вырвать меня из его рук. Дойл был так не похож на себя, что я испугалась, и Холод, видимо, тоже.

Дойл запрокинул голову и закричал. В этом звуке было такое страдание, такое беспредельное одиночество… Крик завершился воем, от которого у меня волосы встали дыбом. Он вдруг резко отпустил меня, почти толкнул к Холоду. Холод поймал меня и поставил себе за спину, загородив широкими плечами от своего капитана.

Дойл рухнул на пол, черная кожа плаща разметалась вокруг него, коса свернулась змеей.

Я не сразу поняла, что он рыдает. Мы с Холодом обменялись недоуменными взглядами. Ни один из нас не мог понять, что случилось со стоиком Дойлом.

Я шагнула к нему, но Холод удержал меня и покачал головой. Он был прав, но сердце у меня сжималось. Слышать этот плач сломленного человека от Дойла было невыносимо.

Холод опустился на колени рядом с ним и положил белую руку на черное плечо Мрака.

– Капитан… Дойл, что тебя гнетет?

Дойл закрыл лицо руками и согнулся едва не до самого пола. Он свернулся в комок, а голос его прозвучал глухо от слез и еще более глухо – от ярости.

– Я не могу… – Он поднялся на четвереньки, низко повесив голову. – Я не могу это вынести.

Он взглянул вверх, на Холода, и схватил его за руку, почти как прежде схватил меня, – но едва ли не с мольбой:

– Я не смогу снова вернуться к тому, что было. Я не смогу стоять рядом с ней и смотреть, как ее уводит другой. Я не так силен или не так великодушен.

Холод кивнул и привлек черного стража в свои объятия. Он сжимал Дойла с неистовой силой, а обращенное ко мне лицо было полно страдания.

Я что-то упустила. Что-то важное. Что-то случилось не только с Дойлом, но и с Холодом. Это был не приступ дурного настроения, это была скорбь. Но что они оплакивали?

– Да что же случилось? – спросила я.

Дойл покачал головой, прижатой к плечу Холода.

– Она не понимает. Она не знает, что это значит.

– Что?! – Страх сжал мой желудок, пробрался по спине. Кожа похолодела от жуткого предчувствия.

Холод посмотрел на меня блестящими от непролитых слез глазами.

– Кольцо выбрало твоего короля, Мередит.

– Что? – переспросила я.

– Мистраль, – выдохнул Дойл, подняв голову. Теперь я могла видеть его лицо. – Кольцо выбрало Мистраля. А я не могу тебя ему отдать.

Я непонимающе уставилась на него.

– Да о чем вы говорите?! Выбрать мне короля можно только одним способом, а я не беременна!

– Ты уверена? – спросил Холод. Его лицо было очень спокойно, совершенно лишено бурления эмоций, которых я могла бы от него ждать. Но это было понятно: Дойл разваливается на глазах, значит, он, Холод, тем более должен сохранить самоконтроль.

– Да, то есть… – Я задумалась над его словами. – Слишком рано для уверенности.

Дойл мотнул головой так сильно, что тяжелая коса проехалась по коже плаща.

– Кольцо не оживало ни для кого из нас. Ты ни с кем из нас не имела такого секса. Что еще можно подумать, как не то, что кольцо сделало свой выбор?

– Не знаю, но… – Видя его боль, я не знала, что сказать. Я переводила взгляд с одного на другого. Они поверили, это было ясно по их лицам. Я смотрела на них, на свет и тьму, переплетенные в объятии, и сердце сжималось от боли. Мне вдруг стало трудно дышать. Комната показалась тесной и душной. Если я забеременела от Мистраля, я потеряю их, их обоих. Я буду связана с Мистралем, я буду принадлежать ему и только ему. Секс с ним был хорош, даже великолепен, но это был всего лишь секс, и…

– Я не люблю его.

Едва выговорив, я поняла, как по-детски прозвучали эти слова. Ребяческая жалоба, хныканье.

– Короли не женятся по любви. – В низком голосе Дойла еще различались слезы.

– Подождите, я думала, что кольцо находит твою истинную половинку, твою настоящую любовь.

– Так и есть, – подтвердил Холод.

– Никка и Бидди влюбились друг в друга по уши, – тараторила я. – Они смотрят друг на друга так, словно больше в мире никого нет.

Они оба кивнули. Холод добавил:

– Так всегда бывает с теми, кого выбрало кольцо.

– Но мы с Мистралем так друг на друга не смотрим!

– Ты не видела его лицо после того, что было, – сказал Дойл. – Я видел.

– И я, – эхом отозвался Холод.

Я отмахнулась от их слов.

– Он занимался сексом впервые за несколько веков. И не просто сексом, это был магический секс, спровоцированный Силой. Вот в чем дело. Кто угодно глядел бы на меня как он, это была не любовь, просто вожделение.

Холод нахмурился. Дойл смотрел без всякого выражения, словно недавний взрыв эмоций его опустошил.