Прикосновение разрушения

Персефона приняла душ и переоделась. Когда она вышла из комнаты, Лекса уже сидела на диване, свернувшись калачиком. Персефона села рядом, подтянув на себя одеяло Лексы и взяв попкорн.

– Что будем смотреть?

– «Пирам и Фисба», – ответила подруга.

Они часто пересматривали этот фильм – античную сказку о запретной любви, пересказанную на современный лад.

– Я рада, что ты не сказала «Титаны после мрака».

– Эй! Мне нравится это шоу.

– Они совершенно неправильно изображают богов.

– Да знаем, знаем, – ответила Лекса. – Они не воздают должное Аиду, но если для него это проблема, скажи ему, что он сам виноват. Ведь он сам всегда отказывался фотографироваться… ну, до недавнего времени.

Они включили фильм, начинавшийся с представления враждующих семейств, вступивших в войну за землю. Пирам и Фисба были молоды и искали развлечений. Они познакомились в клубе и под бушующими гипнотическими лучами влюбились друг в друга, только потом узнав, что являются заклятыми врагами. Девушки уже смотрели напряженную сцену, разыгравшуюся между семьями, когда брат Фисбы погибает от рук Пирама, как вдруг в дверь позвонили. Персефона и Лекса обменялись удивленными взглядами.

– Наверное, это пицца, – предположила Лекса.

– Я открою. – Персефона сбросила одеяло. – Поставь на паузу.

– Да ты видела это сотню раз!

– Поставь на паузу! – притворно пригрозила она. – Или я превращу тебя в базилик.

Лекса хмыкнула, но нажала на паузу.

– А может, это и правда было бы круто.

Персефона открыла дверь.

– Сивилла! – она широко улыбнулась, но ее восторг быстро сменился подозрением.

Что-то было не так.

Даже одетая в пижаму и с пучком на затылке эта блондинка оставалась красавицей. Сивилла стояла под бледным фонарем, освещавшим крыльцо, и выглядела опустошенной, словно только что плакала – по щекам ручейками стекала тушь.

– Можно мне войти? – спросила она сдавленным голосом.

– Да, конечно.

– Это пицца? – крикнула Лекса, подходя к двери. – Сивилла!

В следующий момент девушка разрыдалась.

Лекса и Персефона обменялись взглядами и тут же обняли Сивиллу, пока та всхлипывала.

– Все в порядке, – прошептала Персефона, пытаясь ее успокоить.

Ей показалось, она чувствует боль и смущение Сивиллы, хотя богиня никогда прежде не улавливала эмоции других людей. Словно тени, они скользили по ее коже – трепет грусти, удары ревности и бесконечный холод.

«Как странно», – подумала Персефона. Она отстранилась от этих ощущений, чтобы сосредоточить все внимание на Сивилле.

Они еще немного постояли, обнимаясь, в тесном кругу, пока Сивилла не овладела собой. Лекса отошла первой и налила Сивилле бокал вина, а Персефона тем временем отвела девушку в гостиную и дала ей коробку с салфетками.

– Простите, – наконец произнесла Сивилла, дрожащими руками принимая бокал. – Мне больше некуда было пойти.

– Мы всегда тебе рады, – сказала Персефона.

– Что случилось? – спросила Лекса.

У Сивиллы затряслись губы, ей не сразу удалось заговорить.

– Я… я больше не оракул.

– Что? – удивилась Лекса. – Как можно перестать быть оракулом?

Сивилла родилась с определенным пророческим даром, включавшим предсказание будущего и провидение. Персефона также знала, что Сивилла могла видеть нити судьбы, которые она называла «цветами», когда говорила Персефоне, что им с Аидом суждено быть вместе.

Сивилла откашлялась и сделала глубокий вдох, но, когда она заговорила, ее голос надломился.

– Я обещала себе больше не плакать из-за этого.

– Сивилла… – Персефона взяла ее за руку.

– Аполлон уволил меня и отобрал дар предвидения, – объяснила она. Она грустно рассмеялась, вытирая глаза, потому что слезы продолжали катиться у нее по щекам. – Как оказалось, нельзя без конца отказывать богу без каких-либо последствий.

Персефона не могла поверить в услышанное. В голове у нее всплыли слова Сивиллы о ее отношениях с Аполлоном. Все, включая ее близких друзей Ксеркса и Аро, считали их любовниками, но Сивилла рассказала им с Лексой, что ее никогда не интересовали отношения с богом музыки.

– Он хотел, чтобы мы стали больше, чем друзьями, а я ему отказала. Я наслышана о его прошлых отношениях. Все они заканчивались катастрофой. Дафна, Кассандра, Гиацинт…

– Так, давай-ка еще раз, – произнесла Персефона. – Этот… ребенок-бог малость взбесился, потому что ты отказалась с ним встречаться, и лишил тебя твоей силы?

– Тсс! – Сивилла огляделась, явно испугавшись, что сюда явится Аполлон и сразит их. – Нельзя такое говорить, Персефона!

Она пожала плечами:

– Пусть попробует мне отомстить.

– Ты такая бесстрашная, потому что у тебя есть Аид, – произнесла Сивилла. – Но ты забываешь, что боги имеют привычку наказывать тех, кто больше всего тебе дорог.

Слова Сивиллы заставили ее нахмуриться, и у богини вдруг поубавилось уверенности в себе.

– Значит, у тебя теперь нет работы? – уточнила Лекса.