Прикосновение смерти

Подумать только! Юви, совершивший чудо, у нее в доме… Выглядит спокойным и умиротворенным.

— Слушай, Ювеналий, из тебя столько крови вытекло, а тебе хоть бы что… — улыбнулась Линн.

— Я к этому привык, — сказал Ювеналий. — Первые несколько раз я пугался до смерти.

— Не могу представить тебя испуганным.

— Я был просто ошеломлен.

— И сколько раз это было?

— Двадцать. Нет, теперь двадцать один.

— И давно это у тебя?

— В следующем месяце будет два года.

— И ты исцеляешь каждый раз, когда это случается?

— Думаю, да, хотя не уверен.

— А в первый раз как это произошло?

— Это случилось в Бразилии, в одной деревушке неподалеку от Сантарема. Ко мне подошел мальчик-калека, на костылях, и я обнял его. В тот же миг я почувствовал — что-то произойдет, и мне захотелось убежать.

— Боже! — воскликнула Линн.

— Я ощутил что-то влажное… Решил, что мальчик поранился… Потом я взглянул на свои руки, увидел раны и кровь на ладонях, кровь на ступнях — я был в сандалиях. Я не мог в это поверить. Затем подошла маленькая девочка…

— Можно взглянуть на твои руки?

Он протянул ей свои руки. На морщинистых, загрубелых ладонях виднелись красноватые шрамы, похожие на следы от химического карандаша.

— Надо же! Это у тебя навсегда?

— Нет, пройдет…

— Ну и что ты по этому поводу думаешь?

— В каком смысле?

— Стигматы, как у Франциска Ассизского?

— Думаю, да…

— И когда ты молишься, тебя тоже посещают благочестивые мысли?

— Мое обращение с молитвой к Господу больше похоже на беседу с Ним.

— Думаешь, Он слышит тебя?

— Конечно, иначе бы я не молился.

— А откуда ты знаешь, что Он слышит?

— Я не знаю, я верю в это.

— Ты всегда молишься распятию?

— Я молюсь не распятию, а перед распятием. Но не всегда…

— Дар исцеления у тебя от Господа, да?

— Думаю, да! Возможно, наука нашла бы иное объяснение, но иногда в природе наблюдают настолько необычные явления, что кажется неразумным позволять ученым портить ощущение от них. Согласна?

— Ты прав, конечно, — кивнула Линн. — Как реагировали на твой дар отцы Римско-католической церкви?

— Мне велели помалкивать об этом. Им не нужен еще один Христос или еще одна деревня Фатима, что в Португалии. Ажиотаж всегда чреват появлением всякого рода мошенников и жуликов.

— Об этом говорил Билл Хилл. Скоро стали бы продавать куклы, изображающие тебя, или нечто подобное.

— Мне надо встретиться с ним, — сказал Ювеналий.

— Он уже звонил, когда ты принимал душ. Хотел приехать, но я велела ему подождать. Вдруг что-то подобное случится еще раз.

— Думаю, долго ждать придется.

— Откуда ты знаешь? Ты что, чувствуешь приближение этого?

— Иногда я думаю, что это должно произойти, но это не происходит.

— А ты исцелял кого-либо без кровотечения?

— Нет. Вообще-то я не знаю, что происходит сначала. Может быть, и то и другое происходит одновременно.

— А почему ты уехал из Бразилии?

— Меня направили в семинарию, которую в XIV веке основал Джон Данс Скотус, схоласт-теолог. Это недалеко отсюда.

— Я знаю, где это, — сказала Линн. — Красивое место…

Ювеналий улыбнулся, увидев, как у Линн округлились глаза.

— Нет, не для того, чтобы кого-то исцелять. Мне просто нравится работать в больнице, я раньше, в юности, там работал. Мне велели подождать. Я прождал семь месяцев и ушел. Возможно, так не следовало поступать, но я распрощался с семинарией.

— И что потом? Ты попал в центр по лечению алкоголиков?

— Да, но не сразу.

Она ждала, что он расскажет, что было перед тем, как он оказался в реабилитационном центре, но он молчал. Юви, похоже, устал.

— Не возражаешь, если я задам один вопрос? — спросила она погодя.

— Не возражаю, задавай, — ответил он, кинув на нее внимательный взгляд.

— Впрочем, я и так задала тебе слишком много вопросов, этот подождет, — произнесла она в раздумье.

— Как знаешь! — улыбнулся Ювеналий. — А мне пора возвращаться в центр. Ты собираешься завершать свое лечение?

— Я уже вылечилась от алкоголизма, — усмехнулась Линн. — Но я тебя подвезу.

Они поехали по Вудворд-стрит, по широкой главной улице города, а не по автостраде. Всюду — жизнь, люди! Ювеналий сказал, что ему больше нравится смотреть по сторонам. Возле кафедрального собора чернокожая проститутка цеплялась к белому парню, что вызвало у него добродушную улыбку и незлобивый комментарий.

Ей нравилась его улыбка. Он вовсе не хотел казаться улыбчивым, и, уж конечно, он был не из тех, кто вечно скалится, чтобы показать свои зубы. Кстати, зубы в порядке, правда мелковатые. Когда он улыбался, казалось, он что-то знает. Но это не была улыбка типа «я знаю кое-что такое, от чего вам будет не до смеха». Такая улыбка была у Бобби Форши — дьявольски хитрованская, будто он уберегся от чего-то такого, чего никому знать не дано. У Ювеналия была милая, доброжелательная улыбка. Конечно же он этого не осознавал. Похоже, он вообще был не в состоянии уяснить истинную сущность самого себя.

Они какое-то время ехали молча, пока Ювеналий не сказал:

— Ты собиралась задать мне какой-то вопрос. Убежден, тебя интересует, как складываются мои отношения с женским полом. Думаешь, я не от мира сего или дал обет безбрачия по религиозным мотивам, а?