Прикосновение теней

— Потому что это фаворитка. Вот почему я кричала. Я узнала ее.

— Но я думал, что фаворитка — это ты… — Он явно был сбит с толку. — Однако ты прошла сквозь… Но это значит… Мак?

Я пожала плечами. Мне нечего было сказать.

— Откуда ты знаешь, что она фаворитка?

— Остатки их памяти бродят по этим коридорам. Сложно было в них не заблудиться. Но, думаю, тебе все же было проще, поскольку ты не принимал свои приключения так… близко к сердцу. Думаю, когда я уйду, ты ее еще увидишь. — Я все еще не смотрела на фаворитку. Ее состояние слишком пугало меня. Она была чересчур легкой, тонкой и очень, очень холодной. — Я вернусь, как только смогу.

Мы смотрели друг на друга.

— Я в это не верю, — сказал наконец Кристиан.

— А иначе просто быть не может. О моем рождении нет ни одной записи, Кристиан. Книга… охотится за мной. Я слышала, что так было всегда.

— Не верю.

— Придумай другое объяснение.

— Легенды могут ошибаться. Может, пройти сквозь Зеркало способны и другие. А может, это все блеф, чтобы никто не пробовал этого сделать.

Он шагнул вперед, и у меня оборвалось сердце.

— Нет, не надо! Кристиан, послушай меня. Я не могу сказать тебе, о ком идет речь, но ты услышишь правду в моем голосе. Я видела, как Зеркало убило… кое–кого другого.

Он склонил голову набок, затем кивнул.

— Айе, девочка. Я слышу правду, но почему ты не можешь сказать, кто это был?

— Это не моя тайна.

— Однажды ты откроешь ее мне.

Я не ответила.

— И я все еще тебе не верю.

— Найди альтернативу. Любую альтернативу. Я буду рада.

— Может, ты… не знаю… может, ты их дочь, — предположил он.

— Родившаяся семьсот тысяч лет спустя? — Я уже думала об этом. Но мысль не только не отзывалась ничем в моей душе, но и… — Это не объясняет того, что я помню и чувствую, и того, что за мной охотится Книга.

Я знала, что не являюсь ребенком Короля Невидимых и его фаворитки. Слишком интимными были мои чувства. Слишком собственническими и сексуальными. Так чувствует любовник, а не ребенок.

Кристиан пожал плечами.

— Хорошо, я останусь здесь. Но поторопись.

— Пообещай, что не попытаешься пройти сквозь Зеркало, Кристиан.

— Обещаю, Мак. Но поспеши. Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше… изменяюсь.

Я кивнула. И зашагала прочь с Королевой/фавориткой/женщиной, ради которой уничтожала миры. И я не могла не думать, где сейчас находятся остальные мои части.

31

Я смотрела в «Книги и сувениры» сквозь стеклянную панель двери и не знала, чему удивляться больше: тому, что в магазине снова был порядок и уют, или тому, что там, закинув ноги на стол, сидел Бэрронс. Он обложился стопками книг и пришпилил к стенам нарисованные вручную карты с пометками.

Сколько раз я сидела так же, сколько ночей провела на этом самом месте в такой же позе, роясь в книгах в поисках ответа, поглядывая в ночь за окнами и ожидая его прихода. И мне нравилось думать, что на этот раз Бэрронс ждет меня.

Я подалась ближе, всматриваясь.

Он поставил новую мебель. Сколько же меня не было?

Осталась моя стойка для журналов, моя конторка, старомодный кассовый аппарат, небольшой TV–DVD–плеер с плоским экраном, явно одной из последних моделей, и колонки для моего iPod–а. А к ним был подключен новенький гладкий черный iPod Nano. Бэрронс не просто заново обставил магазин. С таким же успехом он мог положить перед дверью коврик с надписью «Добро пожаловать домой, Мак!».

Я вошла, и зазвенел колокольчик.

Бэрронс обернулся, вскочил, книги посыпались на пол.

В последний раз я видела его мертвым Я стояла в дверях, забыв, как дышать, и смотрела, как он поднимается одним грациозным движением. Он словно заполнил собой все четыре этажа, магазин вдруг стал казаться меньше. Секунду мы просто молчали.

Бэрронс был верен себе — мир рассыпался на части, а он продолжал одеваться, как акула бизнеса: сшитый на заказ костюм крахмальная рубашка, идеально подобранный галстук. На запястье блеснуло серебро, знакомый широкий браслет с древним кельтским рисунком. У Риодана был похожий.

Несмотря на все свои проблемы, я ощутила слабость в коленях. Я словно опять вернулась в подвал. Снова была привязана к кровати. А Бэрронс между моих ног, но не делает того, что я хочу. Сначала он работает ртом, потом трется о меня и едва входит, затем опять губы. Он не сводит с меня глаз.

«Кто я, Мак?» — спрашивает он.

« Ты мой мир», — мурлычу я. И боюсь, что даже теперь, когда я уже не при–йа, Бэрронс управляет мной, как тогда, в кровати. Я таю, мурлычу, отдаю ему свое сердце. И нет оправданий, нет никакой вины. Если бы Бэрронс встал и ушел, не вернулся ко мне в постель, я бы так и не восстановилась. Я ждала бы такого же, как он, и никогда бы не нашла никого похожего на него. Я бы умерла в одиночестве, а самый великолепный секс остался бы в моей памяти.

«Так ты жива, — сказали его темные глаза. — Меня бесят догадки. Это нужно исправить».

«Например? Не всегда бывает по–твоему, Бэрронс».