Прикосновение теней

Я смотрю в лицо Дэррока и вижу в его глазах то, что поднимает мне настроение. Он не шутит, когда говорит, что сделает меня своей королевой. Он действительно хочет меня. Не знаю почему, возможно, ему запомнилась Алина, а я лучший вариант замены. Возможно, потому что они с Алиной обнаружили, кем становятся вместе, на что способны, а совместное самопознание создает крепкую связь. Возможно, благодаря моему странному черному озеру, или что там еще делает меня привлекательной игрушкой для «Синсар Дабх».

Возможно, потому что Дэррок отчасти человек, а значит, ему не хватает тех же иллюзий, что и нам.

Бэрронс был пуристом. Теперь я его понимаю. Слова очень опасны.

Я говорю:

— Ситуация меняется. Я адаптируюсь. Я отрезаю то, что бесполезно при смене обстоятельств. — Я протягиваю руку и глажу лицо Дэррока, провожу указательным пальцем по его идеальным губам, по шраму. — И часто оказывается, что обстоятельства не ухудшились, как я думала сначала, а улучшились. Я не знаю, почему столько раз тебе отказывала. Мне понятно, почему тебя хотела моя сестра. — Я говорю это так просто, что в моем голосе звенит правда. Даже меня удивляет искренность моего тона. — Я думаю, что ты должен стать королем, Дэррок, и, если ты хочешь меня, я почту за честь стать твоей королевой.

Он втягивает воздух, медные глаза мерцают. Дэррок запускает пальцы мне в волосы, играет шелковистыми локонами.

— Докажи, что не лжешь, МакКайла, и я ни в чем тебе не откажу. Никогда.

Он тянется губами к моим губам.

Я закрываю глаза. Приоткрываю рот.

И в этот момент он убивает Дэррока.

13

Я сменила несколько установок с того дня, как мой самолет приземлился в Ирландии и я начала охоту на убийцу Алины, — и перемены были радикальными, как я тогда думала, — но в этот раз произошло нечто из ряда вон выходящее.

Я стояла, зажмурившись и приоткрыв губы, ждала поцелуя от любовника моей сестры, и тут что–то жидкое и теплое плеснуло мне в лицо, закапало с подбородка, намочило шею и побежало вниз по груди.

Открыв глаза, я закричала.

Дэррок больше не собирался меня поцеловать, потому что у него не было головы — просто не было, — а к такому нельзя подготовиться, каким бы холодным и мертвым вы ни чувствовали себя внутри. Если вас заливает кровью обезглавленный труп — труп того, кого вы знали, нравился он вам или нет, — вы реагируете на примитивном уровне. Особенно если вы ждали, что он вас поцелует.

Но что хуже всего, я до сих пор не знаю, как слиться с Книгой.

И я могу думать лишь: «У него нет головы, а я не знаю, как слиться с Книгой. Он ел Невидимых. Может, приставить голову обратно? Заговорит ли он тогда? Может, я смогу залатать его и пытать, чтобы получить информацию?»

Я сжимаю кулаки. Я в ярости от такого поворота событий.

Я была всего в поцелуе — ладно, пусть в нескольких ночах с врагом и невероятного отвращения к себе — от желаемого. Но я бы это получила. Я почти завоевала доверие Дэррока. Я видела это по его глазам. Он бы мне открылся. Рассказал бы все свои секреты, а потом я бы убила его и исправила этот мир.

А теперь его голова отделена от туловища и я не знаю того, что мне необходимо знать, и не могу жить в этой адской реальности месяцами, которые уйдут на поиски четырех и пяти из пророчества.

Вся моя миссия была заточена под единую цель — и вот эта цель трясется передо мной обезглавленная!

Полный провал.

Я позволила Дэрроку прикоснуться ко мне ради… ничего.

Я смотрю на кровавый обрубок шеи. Его тело движется кругами, лишившись головы. Надо же, он все еще движется. Наверное, благодаря Невидимым в венах.

Дэррок спотыкается и падает. Где–то рядом раздаются искаженные звуки. О боже, его голова до сих пор говорит.

Отлично! Он способен формулировать мысли? Тогда я в выигрышной позиции и могу предложить ему сделку: «Скажи мне то, что меня интересует, и я приставлю твою голову обратно».

Я хмурюсь. Но где же Принцы? Почему они его не защитили? Подождите–ка! Кто с ним это сделал?

Я следующая?

Я дико оглядываюсь.

— Ох. — На большее я пока не способна.

«Ши–видящая», — мурлычет Охотник в моей голове.

Я тупо смотрю на него. Охотник, которого Дэррок призвал для нашего полета, сидит в десятке шагов от меня, держит в когтистой лапе голову Дэррока за волосы. И раскачивает ее.

Если Охотники вообще умеют улыбаться, то именно это он и делает. Кожистые черные губы обнажают сабли зубов, и весь он просто источает веселье.

Его… рука, за неимением лучшего слова, размером с небольшую машину. Как он сумел так аккуратно оторвать Дэрроку голову?

Срезал ее когтями? Все произошло безумно быстро.

Зачем Охотнику убивать его?

Дэррок был в союзе с Охотниками. Именно Охотники научили его есть Невидимых. Они — как я однажды предупредила его — решили его предать?

Я тянусь за копьем. Оно снова у меня. Отлично, тогда Принцев не будет. Но прежде чем я успеваю вынуть оружие, Охотник хохочет сухим пыльным смехом в моем сознании, и меня накрывает ощущение древности, превосходящей само время, и разумности, которая прошла долгий путь безумия. Он действительно сдерживал себя раньше. И очень отличался от других Охотников.