Прикосновение тьмы

На минуту Джессику словно парализовало. Но когда сестра протянула руку, она заставила себя сделать несколько шагов в кухню, стараясь отбросить глупые подозрения и убедить себя в том, что на ложке действительно сверхострый соус табаско, а не аккумуляторный электролит или еще что похуже. Джессика тихо подула, и крошечная красная капля брызнула на белый кафельный пол. Жидкость определенно выглядела и пахла как соус для спагетти. Джессика закрыла глаза и сунула в рот горячую деревянную ложку, густо покрытую соусом.

Соус еще не был готов, но у Джессики отлегло от сердца, когда она распробовала знакомый масляный привкус тушеного лука (которого явно был перебор). Все-таки это оказался не изощренный план мести.

— Здорово!

Бет кивнула.

— Я же говорила. — Она снова повернулась к кастрюле. — Так я могу с ним познакомиться?

Джессика удивленно моргнула.

— С Джонатаном?

— Ага.

— Конечно. Обязательно. Ты могла бы сегодня… Он привез меня домой из школы. — Последние слова вызвали мимолетное воспоминание об Эрнесто Грейфуте, но Джессика выбросила его из головы — не до него сейчас.

— В следующий раз пусть хоть зайдет поздороваться. Если, конечно, меня не запрут в шкафу или где-нибудь еще.

Джессика улыбнулась.

— Ладно, Бет.

«Наконец-то она меня простила».

Тут внимание сестер привлекло бряцанье ключей в замке, и тема была закрыта. Но Джессику еще долго не покидало ощущение, что у них теперь на двоих есть свой маленький секрет.

Шаги остановились прямо в дверях кухни, и, обернувшись, Джессика с удовольствием увидела удивление на лице мамы. Та опустила на пол сумку с продуктами, из которой торчал пучок сельдерея. Похоже, мама только что выбросила из головы меню запланированного ужина.

— А… я купила…

— Только не на стойку.

Джессика взяла у мамы из рук оскорбительные для Бет овощи и для пущей безопасности отнесла в гостиную.

— Мам, я могу переночевать у Десс в эту пятницу?

— Что за Десс?

Бет отвлеклась от готовки.

— У тебя подруга по имени Десс, Джесс?

— Да, вечно все путают, — ответила девочка с сердитой ухмылкой. — Ее полное имя Дездемона. Мы с ней на тригонометрию ходим. Неплохо было бы собраться и… ну, позаниматься.

Джессика положила локти на кухонный стол и улыбнулась: не сделала ли она чересчур сильное ударение на последнем слове? Чтобы вызвать у матери чувство вины, достаточно напомнить об учебе: это ведь она записала Джессику во все углубленные классы после переезда.

Но инженер в матери возобладал.

— Разве ты не занималась целое воскресенье с Рексом?

— Да, но то была история.

— Ладно, но ты уже истратила свой свободный от ареста день, Джессика.

— Нет, история была на прошлой неделе.

— А по-моему, отец посчитал за эту. — Она ткнула пальцем в календарь на стене кухни, где все недели начинались с воскресенья и заканчивались в субботу.[24]

Джессика искоса посмотрела на календарь.

— Ну уж нет! Воскресенье — это выходной, значит, та неделя кончилась, а теперь уже другая идет.

Мама открыла было рот, но оттуда вырвался лишь усталый вздох. Она махнула рукой.

— Ну и ладно.

Джессика почувствовала какой-то внутренний толчок вперед, будто она сидела в машине, а та затормозила слишком быстро, и все ее аргументы повалились друг на друга, как не пристегнутые ремнем детишки на заднем сиденье (первый закон Ньютона, сообщила ей новообретенная мозговая доля, отвечающая за физику). Бет отвернулась от до сих пор не закипевшей воды, дабы одарить сестру стальным свирепым взглядом. В Чикаго мама никогда не сдавалась так легко по техническим вопросам. А теперь утомительная работа в «Эрспейс Оклахома» совсем ее вымотала. Вместо победного ликования Джессика ощутила жалость.

Она попыталась улыбнуться.

— Вот здорово… Ну и как работа?

Тихий вздох.

— Справляемся.

— И все? Да ладно, мам. Ты же там по двенадцать часов в день торчишь. Тебе же, наверное, есть что рассказать… — Джессика пожала плечами. — Как там ваша посадочная полоса?

Ее мама подняла глаза, слегка озадаченно.

— Посадочная полоса?

— Ну да, разве ты не состоишь в каком-то там комитете? — Джессика старалась придать голосу небрежный тон, будто всегда только и говорила, что об аварийных взлетно-посадочных полосах. — У нас в школе говорят, — продолжала она, не слишком покривив душой, — что кто-то в городе против ее строительства.

Мама устало кивнула, потом откинулась назад, прислонившись затылком к стене кухни.

— Уже и в школе говорят? Боже мой… Я весь день с этим возилась. Ни с того ни с сего весь город из-за нее спятил. А я думала, когда состоишь в комитете, то просто сидишь и считаешь ворон.

— А что это за полоса-то?

— Э… — Мама нахмурилась. — Я же, кажется, рассказывала тебе про пневмореверс?

— Да, сразу после птичек и пчелок,[25] — вставила Бет.

— Конечно, мам, — ответила Джессика, пропустив замечание сестры мимо ушей. — Это когда сразу после приземления раздается жуткий гул — самолет, чтобы остановиться, запускает двигатели на реверс, то есть турбины гонят воздух наоборот.

— Совершенно верно. Ну, пусть тебя это не пугает, потому что такого почти никогда не происходит…