Прикосновение Змея (СИ)

— Догадайся, — хмыкнул каон, продолжая поглаживать зверя. Тот подставлял под ласку морду и шею и урчал все громче. Доктор негромко выругался — и вдруг умолк. Ильнар сквозь все щиты уловил всплеск эмоций — потрясение, негодование, ужас, — и резко обернулся, но Эл стоял на месте, глядя на дракона со странным, страдальческим выражением на лице. В глубине его глаз то вспыхивали, то гасли искры Истинного зрения.

— Что это? — неожиданно севшим голосом уточнил он.

Ориен глубоко вздохнул и повернулся к доктору. Дракон, которого перестали гладить, обиженно, но негромко рявкнул.

— Это, мой юный друг, пятая стадия змеиной болезни.

Ильнар изумленно взглянул на зверя. Или не зверя? Он запоздало сощурился. Магия смяла и исказила энергетический рисунок, упростив его, основные линии стали четче и ярче, тонкие связи, отвечавшие за разум и мышление, истончились и казались полустертыми.

— Хочешь сказать, что это было человеком?! Да он больше раз в пять!

Ориен пожал плечами.

— С момента трансформации прошло четыре года. И он все еще растет.

— Но… — Эл прокашлялся, голос слушался его плохо. — Как?! Они же не… Никто же… — доктор беспомощно взмахнул рукой, словно пытаясь поймать недостающие слова. Но Ориен понял.

— До этой стадии никто из твоих пациентов не доживает. На превращение нужна энергия — а где ее брать, если в палатах даже фон искусственно занижен? Им было бы легче, если бы им дали доступ к магии — но…

Но инициированные опасны. Ильнар сумрачно кивнул, с тревогой наблюдая за другом.

— Мы их убиваем, — медленно произнес Эл. Он медленно провел пальцами по волосам и покачнулся, словно от головокружения. Кир поймал его за локоть, но доктор этого не заметил. — Своими руками… святое небо, почему?!

Каон пожал плечами, взгляд его стал сочувствующим.

— Лейро слишком боится возможных последствий. Или конкуренции.

Дракон неожиданно взревел и резким движением поднялся. Ориен едва успел отшатнуться от удара мощного крыла. Ильнар краем глаза увидел, как Кир выхватывает парализатор, его собственная рука привычно метнулась к кобуре, но схватила пустоту. Второй дракон серебристой молнией взвился в небо, издавая пронзительные крики, от которых в ушах зазвенело.

— А ну, тихо всем! — рявкнул каон и сердито махнул рукой, веля убрать оружие. — Тихо, тихо, успокойся! Его здесь нет, все хорошо, хорошо, вот так…

Дракон сердито рявкал и успокаиваться никак не желал. Он мотал головой, клацал зубами, хвост со свистом вспарывал воздух, но Ориен с такой истерикой сталкивался явно не впервые. Кир, опустив, но не убрав парализатор, напряженно следил, как каон уговаривает зверя угомониться. Эл, отойдя к зданию, тяжело привалился к стене, а потом сполз по ней в снег и закрыл глаза. Как бы не пришлось скармливать доктору его же успокоительное…

Ильнар подошел к другу и, присев рядом, вполголоса поинтересовался:

— Ты как?

Тот, не открывая глаз, отмахнулся и сам полез во внутренний карман куртки. Вынул коробочку с таблетками, вытряхнул одну на ладонь и сунул в рот. Скривился, открыл левый глаз, вопросительно взглянул на Ильнара. Тот молча отцепил от пояса фляжку с холодным чаем. Эл так же молча кивнул, запил таблетку и, вернув фляжку, снова зажмурился.

Темный дракон тем временем все-таки успокоился и снова уселся на снег между путями, а потом и лег. Светлый тоже вернулся и устроился рядом, то и дело недовольно фыркая. Ориен оставил их и, прихватив за рукав хмурого Кира, вернулся к зданию.

— Тойв не выносит упоминаний об Ордене, — вполголоса проговорил каон. — Он сюда вообще чудом попал, сбежал из их больницы. Не знаю, что с ним там делали… но догадаться могу. Он был уже на четвертой стадии, это слишком сложно, чтобы я мог справиться. Я попытался, конечно, сам неделю провалялся в лихорадке… — Ориен обернулся через плечо на драконов, вздохнул. — А Марика просто сбежала из дома в лес, сразу после инициации. Граница более-менее хорошо охраняется рядом с Ксантаром, а в других местах полно дыр. Ей было пятнадцать, она перепугалась и не могла справиться с силой. Мы не сразу ее нашли, а когда нашли… Это было милосерднее, чем оставлять ее человеком и заставлять страдать.

— А сейчас она не страдает? — хмуро поинтересовался Эл. Ориен впервые взглянул на него серьезно.

— Она не помнит. Ни человеческой жизни, ни инициации, ни своего безумия. Драконы умны, как животные, но человеческий разум утрачен чуть менее, чем полностью. Я понимаю, о чем ты думаешь… но ей действительно больше не больно. А убивать ее я не хотел.

Доктор медленно кивнул. Каон перевел взгляд на Ильнара, склонил голову к плечу, внимательно вглядываясь в глаза, а потом решительно покачал головой:

— Нет.

— Что — нет?

— Нет — ты не станешь таким. Если, конечно, не захочешь сам, но я в этом сомневаюсь. Доберемся до лаборатории — посмотрим, что можно с тобой сделать.

Ильнар пожал плечами, стараясь не подавать вида, что слова Ориена его немного успокоили. Становиться беспамятной тварью ему хотелось еще меньше, чем умирать.