Прикрой меня

— Как видишь, — подняла вверх руку в наручнике, еле сдерживая слезы. Опять захотелось прижаться к нему и пожаловаться на всех, особенно на бешеного дикаря.

Прут выглядел расстроенным и подавленным, будто разделял мою боль безысходности. Аккуратно заправил мои спутанные волосы назад и легким касанием большого пальца вытер слезинку в уголке глаза.

— Убрал руки от моей жены, — железным тоном заявил дикарь.

Если бы прозвучало вместо жены — вещи, смысл точно не изменился. В который раз за сегодняшний день почувствовала себя животным на поводке рядом с властным хозяином. И в подтверждение моей принадлежности, дернул резко за цепь так, что я впечаталась в его бок.

Не успела и рта раскрыть, чтоб наехать на гада, как следует, он широкими шагами поспешил вперед.

— Тис, ты помнишь правила?

Окликнул его Прут за спиной.

— Без тебя разберемся змей коричневый, — крикнул ему через плечо и потянул дальше.

О каких правилах шла речь, вообще не поняла. Пока я в связке выяснить ничего не смогу. И что-то мне подсказывает, что больше Прута дикарь ко мне не подпустит.

Вместо конюшни мы вначале сделали остановку возле синего ангара. Правильнее сказать не МЫ, а хозяин привел, куда ему захотелось. Мое мнение никто ведь не спрашивает.

Тис постучал в деревянную массивную дверь, и только потом повернулся ко мне, ослабив поводок.

— Насколько ты близка с Прутом?

Только хотела ответить, как есть — знаю не больше тебя. А потом подумала: с чего спрашивается, должна отчитываться? По сути, дикарь мне никто и ни кем никогда не будет. Обломать такого одно удовольствие…

— Тебя моя личная жизнь не касается, — не моргая, выдержала пристальный тяжелый взгляд, и добавила, — Жаль, что меня не приковали к Пруту, — удовлетворенно отметила заигравшие желваки на каменном лице вкупе со стиснутыми кулаками. Так тебе, красавчик бешеный.

Дверь распахнулась, и слова обвинений конюх проглотил.

— Нам нужна одежда и белье, — обратился он к высунувшейся в проем пожилой женщине, в которой я узнала Осоку, — Свет разрешил выдать комплект всего необходимого на двоих.

— Проходите, — махнула она в сторону коридора, разрешая войти. — Сейчас принесу на ваш размер, — и поспешила вглубь помещения, откуда разносились женские голоса и глухой ритмичный стук.

Как ни странно, но замеры никто брать не стал, а действительно просто вынесла два небольших мешочка, подписанных иероглифами.

— Скажите, а белье там есть? — этот вопрос меня беспокоил больше всего.

— Думай о душе больше, чем о теле, — посоветовала Осока с улыбкой, и закрыла перед носом дверь. Легко ей говорить сама-то, поди, трусы надеть не забыла. Что за люди такие…

После цеха наш путь закончился уже в конюшне. Вначале поборов стыд, злость и гордость, попросила конюха о времени на переодевание. На мое счастье в мешочке обнаружила нижнее хлопковое белое белье. Сжалились таки, еще и два комплекта — неслыханная щедрость! Лифчики оказались большими в объеме, поэтому вернулись обратно в мешок. Еще на втором месте порадовал сарафан на завязках, без которых мне сейчас вообще нереально одеваться и раздеваться.

Тису повезло только с брюками. Две рубашки с коротким рукавом сейчас особенно «кстати» подходят. Может ему второй сарафан предложить? А то мне два в комплект положили. Обойдется, хихикнула тихонько, представив широкоплечего конюха в светлом платьице. Помимо этого: длинный белый балахон, такого же цвета платок и теплая вязаная кофта. Судя по всему, выдача производится раз в сезон. Лето у нас теплое, поэтому заботливые братья и сестры не заморачиваются.

— Куда теперь? — обратилась к дикарю, и он только тогда повернулся ко мне, поймав знак, что переодевание закончилось.

— Я работаю, а ты помогаешь, — без лишних подробностей поставил в известность, подчеркивая, кто из нас главный.

Окинув беглым взглядом мой новый наряд, по-хозяйски перевязал на правом плече бретельки, из-за сложности с одной рукой неровно завязанные, да и зеркала в конюшне нет. И немного дольше необходимого задержался взглядом на груди, скользнув по выпирающим соскам под тонким платьем. Смутилась и почувствовала, разливающееся тепло внизу живота и вершинки груди заострились еще больше, реагируя по-своему на присутствие озабоченного дикаря.

Дальше прошли в стойло, поделенное перегородками на несколько мест. Первым стоял красавец Дориан. Завидев своего личного конюха, встрепенулся и поприветствовал громким ржанием. К нему присоединились три соседки, и тогда только я обратила внимание на черных, как смола стройных кобылиц.

Тис вывел лошадей из загона и отправил во двор. Когда вернулись в конюшню, приказы продолжились.

— Кора, начинай чистить у Дориана, я пока ему овес подготовлю, — всунул мне в руки лопату, подталкивая внутрь стойла.

— Да, мой господин! Еще будут пожелания? Могу ботинки вылизать, например.

— Я все-таки заклею тебе рот, договоришься, — подкатил глаза, и отошел за стойло к прилегающей нише с закрытыми ведрами и ящиками.