Прилежная ученица

Она опять хотела возразить, но Алессандро так на нее взглянул, что она решила на некоторое время воздержаться от дальнейшего обсуждения. И так она узнала более чем достаточно. Не стоит сейчас раздражать Алессандро сверх меры, ведь ей еще нужно добиться возможности общаться с племянником. Ведь она обещала бабушке…

Эвелина снова взялась за ложку и неожиданно для себя поняла, что и вправду голодна. Суп был великолепен. За ним последовал омлет, украшенный всевозможной зеленью, и открытый пирог с фруктами. Эвелина доела все до крошки и, только когда закончила трапезу, обнаружила, что Алессандро внимательно наблюдает за ней.

– Ты основательно проголодалась, – удивленно произнес он.

Эвелина попыталась вспомнить, когда же она нормально обедала последний раз, но так и не смогла. Видимо, это было два дня назад, еще до этого злополучного звонка.

– У меня в последнее время совсем не было аппетита.

Алессандро положил салфетку на стол и встал.

– А теперь тебе пора спать, Лина.

– Но ты обещал, что дашь мне увидеть Ренцо. Пожалуйста, – взмолилась она.

Алессандро предпочел бы, чтобы она сделала это утром. В этот поздний час она казалась такой бледной и хрупкой, что могла в любую минуту упасть в обморок… Хорошо бы, в его объятия… Да, против этого он совсем не возражал бы.

Но по ее решительно вздернутому носику он понял, что она не намерена отступать. Алессандро вздохнул и согласился.

Эвелина поднималась за ним на второй этаж, чувствуя угрызения совести из-за того, что не могла оторвать глаз от гармоничных движений его тела. Она не должна чувствовать ничего подобного к нему. Тем более сейчас. Она-то думала, что эта тяга к нему покинула ее сто лет назад, уступив место безразличию. И куда же подевалось теперь это безразличие? Ох, как это трудно – управлять своими чувствами!

Они прошли через множество коридоров, пока не оказались у плотно закрытой двери. Алессандро остановился и тихо предупредил:

– Постарайся не разбудить его, веди себя очень тихо. Ренцо в последнее время плохо спит, так что мы не должны его потревожить.

– Ничего удивительного, что он плохо спит, – прошептала Эвелина. – Дети все инстинктивно чувствуют. Он, должно быть, ужасно скучает по маме.

Алессандро как будто что-то хотел сказать ей, но потом передумал и приложил палец к губам.

– Тише. Пойдем.

Они беззвучно вошли в комнату, будто родители в роли Деда Мороза, прячущие до поры подарки, и Эвелина очутилась перед большой старомодной детской кроваткой.

Последний раз она видела Ренцо после крестин, когда ему было всего несколько недель. Конечно, у нее были немногочисленные фотографии, которые присылала Ванесса. На последней из них Ренцо был год.

Но ничто не могло подготовить ее к этому трогательному зрелищу – ребенок Ванессы, спящий в своей кроватке, в плену сладких детских снов, безразличный к радостям и горестям взрослых.

Его розовые губки были обиженно надуты, а густые ресницы, как два ангельских крыла, оттеняли детскую припухлость щечек, на которых, как показалось Эвелине, засохли следы слез. Его волосики казались абсолютно черными на фоне белоснежной подушки.

Такое невинное и беззащитное дитя! На глазах Эвелины выступили слезы. Ребенок проснется утром, будет искать маму, не найдет ее и станет плакать. И никто, никто из взрослых не сможет понять причину его плохого настроения. Бедный, бедный Ренцо!

Эвелина машинально протянула руку, чтобы убрать прядь волос с его лица, но в ту же секунду ее ладонь очутилась в сильной руке Алессандро, сжавшей ее железной хваткой. И прежде чем она успела что-либо сказать, он бесцеремонно вытолкал ее из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

Он не торопился отпускать ее руку, и она так же явственно чувствовала, как его сильные пальцы до боли сжимают ее кисть, как она ощущала почти осязаемый гнев, который пылал в его глазах.

Каждая клеточка ее тела кричала, что вот он, Алессандро, так близко. Протяни руку и притронься, утони в его объятиях, выплачь на его груди все твои слезы.

– Я ведь просил тебя быть осторожной с ребенком, – взбешенно прошипел Алессандро, скрежеща зубами. – Ты что, хотела, чтобы всю оставшуюся ночь мы успокаивали плачущего малыша?

– Я сделала это машинально, я не думала… – неловко попробовала оправдаться Эвелина, отнимая руку и пытаясь унять участившийся пульс.

– Конечно же, ты не думала!

Ему внезапно нестерпимо захотелось приласкать ее, поцеловать в эти дрожащие губы, и это почему-то разъярило его еще больше.

– Тогда подумай! Ренцо – не игрушка, а ребенок. Ты не можешь будить его среди ночи только потому, что тебе этого хочется. Ты должна думать прежде всего о его потребностях и нуждах, а не о своих побуждениях!

Эвелина с ненавистью посмотрела на Алессандро. Ей с таким трудом удавалось прятать от него свою неприязнь. Он же, похоже, вовсе не собирался скрывать свои чувства по отношению к ней.

В целях безопасности она сделала шаг назад и спрятала руку за спину, чтобы он снова не схватил ее.

– Спокойной ночи, Алессандро, – сказала она холодно.

Глава 4