Прилив

Пришло время выхода нового номера «Ситуашун Стокгольм» — собственной газеты бездомных. Номер 166. С принцессой Викторией на обложке и интервью с Сахарой Хотнайтс и Йенсом Лапидусом. Редакцию на улице Крюкмакаргатан, 34 заполнили бездомные продавцы, желающие купить свою часть экземпляров нового номера. Газета стоила для них двадцать крон — половину продажной цены, разница составляла выручку.

Нехитрая сделка. И жизненно важный вопрос для многих из них. Благодаря этому заработку эти бездомные держались на плаву. Кто-то покупал алкоголь или наркотики, кто-то оплачивал кредиты. Большинство работали, чтобы прокормить себя. И чтобы сохранить достоинство. Ведь в любом случае это был труд, за который они получали деньги. Они не воровали, не жульничали и не грабили пенсионеров. Ну, если только некоторые, когда дела совсем не клеились. Многие же считали за честь работать продавцами.

Хотя работа эта тяжелая. Иногда они по десять-двенадцать часов стояли каждый на своей торговой точке, едва сбыв одну-единственную газету. В слякоть и в лютый мороз. Тогда занятием не из приятных становился поиск какой-нибудь выброшенной пустой коробки, чтобы успеть отключиться до того, как в сознание наведаются кошмары.

А сегодня выходит новый номер. Обычно в этот день для всех наступал торжественный момент. Немного удачи, и уже в первые сутки можно протолкнуть внушительную стопку газет.

Но в помещении никто не шумел. Наоборот. Все собрались на экстренное совещание. Еще одного их товарища сильно избили накануне вечером. Бенсемана, северянина, того, который так чертовски много читал. Он получил серьезные травмы всего костяка. Произошел разрыв селезенки, и врачи всю ночь боролись с обильными внутренними кровотечениями. Прибежавший в приемную парень навещал его с утра.

— Он выживет… но думаю, мы очень не скоро увидим его здесь.

Присутствующие чуть кивнули. Сочувствующе. Напряженно. За последнее время это не первое нападение — четвертое, и во всех случаях пострадали бездомные. Люди без определенного места жительства, как их называли в СМИ. Все нападения имели одинаковый сценарий. Сначала несколько молодых парней выслеживали жертву у ее торговой точки, а затем избивали. Жестоко. Снимали всё на камеру и публиковали на сайте в Интернете. Это было едва ли не самым ужасным. Унизительнее некуда. Как будто бездомным дали роль боксерских груш в сериале о насилии ради развлечения.

Не менее жутким выглядел тот факт, что все пострадавшие торговали «Ситуашун Стокгольм». Совпадение? В городе около пяти тысяч бездомных, и лишь маленькая толика занимается торговлей.

— Они что, выбирают именно нас?

— На кой черт им это?

Неудивительно, что все эти вопросы остались без ответа. Пока. Ситуация и так достаточно напряженная, чтобы пугать и без того потрясенную толпу в комнате.

— У меня теперь есть газовый баллончик, — вставил свое слово Бу Фаст,[4] и все взоры устремились на него.

Люди уже давно перестали обращать внимание на замысловатость его имени. Бу приподнял свой увесистый баллончик, чтобы все желающие могли его разглядеть.

— Ты в курсе, что это незаконно? — спросил Йелле.

— Что незаконно?

— Вот эта штука.

— В самом деле? А быть избитым — это законно?

Йелле не нашелся, что ответить. Он стоял возле стены рядом с Арво Пяртом. Вера стояла чуть поодаль. На этот раз она решила промолчать. Ее шокировал звонок Пярта, когда тот сообщил о том, что случилось с Бенсеманом всего лишь через несколько минут, после того как они с Йелле покинули парк. Она была уверена, что, оставшись, смогла бы предотвратить нападение. Йелле придерживался другого мнения.

— Ну и что бы ты сделала?

— Дралась бы! Ты же знаешь, как я вмазала тем, кто пытался спереть наши мобильники в районе Мидсоммаркрансен!

— Они были в стельку бухие, а один из них был почти карликом.

— Так ты бы помог мне, правда же?

Потом они разошлись на ночь, а теперь стояли тут. Вера молчала. Она купила стопку газет, Пярт тоже, у Йелле денег хватило лишь на пять штук.

Вместе они вышли на улицу. Вдруг Пярт заплакал. Он прислонился к обшарпанному фасаду и закрыл лицо грязной ладонью. Йелле с Верой посмотрели на него. Они все поняли. Он был там и видел, что происходит, но не мог ничего сделать.

И вот снова те события встали перед глазами.

Вера осторожно приобняла Пярта и прижала его голову к своему плечу. Пярт был субтильным мужчиной. На самом деле его звали Силон Карп, и родился он в городе Эскильстуна в семье эстонских эмигрантов. Но однажды ночью в героиновом дурмане на чердаке на улице Брунсгатан ему попалась старая газета с фотографией скромного композитора, которая поразила его невероятным сходством. Между Карпом и Пяртом. Он просто-напросто увидел свою копию. После следующей дозы он слился с двойником, и двое превратились в одного. Теперь его звали Арво Пярт. С того момента представлялся он так. А поскольку люди из его окружения по большому счету плевали на то, как кого зовут, он стал Пяртом. Арво Пяртом.