Прима

Видимо, этот день меня добьет… От шока я даже рот открыла, чем первокурсник тут же и воспользовался, пытаясь, видимо показать класс. Ну, что я могла сказать… мальчик определенно не был плох, но это не помешало мне душевно цапнуть его за губу, когда немного отошла от первоначального шока. Хорошо цапнуть, душевно, до крови.

Фрэнк тут же отступил, то ли из-за боли, то ли просто понял, что еще немного — и я начну убивать всерьез.

— На помидорах тренировался? — спросила я, смакуя вкус чужой крови во рту. А потом без предупреждения ударила в челюсть.

Водник не дрогнул и даже не попытался закрыться, как будто признавал мое право на месть.

— Разумеется. Все для несравненной принцессы, — ответил он, медленно отступая к двери.

Разбитая губа не давала ему улыбаться с привычной беззаботностью, но настроение у наглеца явно было самым радужным.

— После такого меня оправдает любой суд за твоей убийство! — воскликнула я, решая, продолжить его бить или он получил уже достаточно.

Фрэнк покачал головой.

— Нет, не оправдают. Зато я войду в легенды, как погибший ради любви.

Вот тут меня просто пополам сложило от хохота. Жертва любви, черт бы его побрал. Что он еще себе навыдумывал, этот чересчур самоуверенный сопляк? Какая любовь?

— Ну, по крайней мере, у тебя снова хорошее настроение, — подвел итог Фрэнк. — Тогда я удаляюсь с твоего позволения. Но мои мысли будут с тобой каждую секунду.

Оставшись снова одна, я с изумлением поняла, что настроение почему-то улучшилось. Даже несмотря на возмутительное поведение Фрэнка, мне стало действительно легче после его визита.

— Вот же проклятье! — выругалась я и провела пальцами по губам. — Настырный паршивец…

И все-таки приходилось признать, что такой бесхитростный напор даже немного подкупал. Если Лестера мне хотелось убить сразу и на месте за одну только мысль, что мы можем начать встречаться, то Фрэнк… Нет, поведение мальчишки, конечно, возмущало, но и льстило при этом. Для Дэнни я была одной из многих, куском мяса, попыткой восстановить пошатнувшееся реноме, а вот Фрэнк, он пытался как-то помочь, поддержать, пусть и делал это так неуклюже.

А еще водник пытался залезть мне в душу.

— Под Твою защиту прибегаем, Пресвятая Матерь Божья. Не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда, Дева преславная и благословенная. Владычица наша, Защитница наша, Заступница наша, с Сыном Твоим примири нас, Сыну Твоему поручи нас, к Сыну Твоему приведи всех нас. Аминь, — зашептала я привычные с детства строки, пытаясь получить хоть немного поддержки небесной, раз с поддержкой на земле не особо складывается.

Еще бы понять, от кого или от чего я просила защиты… От Темного Писания? От Лестера? От Фрэнка? Или от себя самой?

Голова шла кругом…

Я уже почти заснула, когда зазвонил телефон. Сонно щурясь, я увидела «Мама» на дисплее и сняла трубку, плохо представляя, что могло заставить сеньору Франческу сменить гнев на милость в отношении старшей дочери. Кажется, перед моим отъездом моя матушка клялась, что не заговорит со мной, даже если небо упадет на землю. Стоило выглянуть за окно и проверить что там с небом…

— Кати, девочка моя, здравствуй! — радостно воскликнула мама, даже не дав мне вставить слово. — Как ты? Здорова?

Я поморщилась. Будто и не было никакого скандала.

— Со мной все в порядке, — ответила я, решив отвечать строго на заданные вопросы. Если мои родные решили забыть, как меня провожали в Вессекс, то вот моя память пока в полном порядке.

Мама, разумеется, уловила натянутость в тоне и тяжело вздохнула.

— Да, я согласна, что слегка перегнула палку в наш прошлый разговор. Но, Кати, ты тоже была слегка… эмоциональна. Как бы то ни было, мы скучаем по тебе, моя дорогая девочка. Все скучаем.

Скучают. Ну надо же…

— И Бьянка очень хочет с тобой поговорить, — словно добить меня захотела матушка.

Бьянка хочет… Проклятье. Бьянка всегда чего-то хочет!

— Вот только у меня нет ни малейшего желания разговаривать с ней, — решительно отрезала я. — Будто непонятно, почему именно отец стал так напирать на меня с помолвкой…

Изначально этот хлыщ Альберто Росси отдавал предпочтение моей младшей сестре, оно и понятно… А потом вдруг переключился на меня саму. И когда зашла речь о возможном союзе между младшими семьями, то кандидатура Бьянки в качестве даже возможно невесты для Росси не упоминалась. Ни одного чертового раза!

— Кати, милая моя, тебе не кажется, что это не совсем правильно обвинять сестру во всех бедах? — осторожно заметила мама. Каждое слово она произносила осторожно, будто опасалась моей реакции. Ну и почему? Все, что только могла, я уже высказала. В день отъезда. Теперь бурная злость отступила, оставив только глухое беспросветное раздражение.

Бьянка — сокровище, гордость семьи, а я только источник всяческих неудобств для родителей. Так почему было просто не оставить меня в покое, раз уж я сделала такое одолжение и уехала? Почему нельзя, в конце концов, оставить меня в покое?!

— Разумеется, неправильно, — отозвалась я ледяным тоном. — Это же я корень всех бед Сфорца.