Примаков

Он был человеком с определенными взглядами и принципами. Многим казалось, устаревшими. В постперестроечную, революционную эпоху, когда руководящие кресла занимали люди молодые и часто весьма радикальные, он воспринимался как фигура уходящего времени. Еще по причине занимаемого положения — он руководил внешней разведкой, он ушел в тень. А думали — отодвинулся на вторые, а то и на третьи роли. Из кадровых пасьянсов его изъяли и никаких высоких должностей не сулили. В начале девяностых считалось, что он досиживает свой срок в руководящем кресле и ждет его академическая синекура.

И решительно никто не предвидел тогда его блистательного взлета, да еще в самые драматические годы России. В тот первый наш большой разговор Примаков заинтриговал меня. А когда он, через несколько лет, столь же внезапно возглавил правительство, я понял, что мы все его не понимаем и недооцениваем. И я взялся за написание биографии человека, которого в тот момент считали будущим президентом России.

Работая над книгой, я много узнал о его личной жизни, о его семье, о пережитых им трагедиях. Беседовал с его друзьями и вдовами уже ушедших друзей, с его товарищами и сослуживцами. Тот Примаков, о котором они рассказывали, мне очень нравился. Наверное, это вредит биографу, которому следует сохранять трезвость взгляда на своего героя. Но Примаков-человек сильно отличался от иных известных мне политиков, и я считал своим профессиональным долгом рассказать об этом читателю. Тем более что эмоции и чувства, симпатии и антипатии играли важную роль в жизни Примакова-политика. Он больше был подвластен своим чувствам, чем другие российские лидеры, и думаю, ему нужно поставить это в плюс. Чего-чего, а безжалостной холодности и врожденного равнодушия к людям в нашей политической жизни хоть отбавляй.

Кто-то из критиков назвал меня «официальным биографом Примакова». Наверное, я был недостаточно критичен к своему герою. Возможно, еще и потому, что писал о нем в те времена, когда он был объектом унижений и оскорблений; то была мерзопакостная кампания, затеянная с простой целью — вывести его из себя и вытолкнуть из практической политики. И естественное желание восстановить справедливость тоже двигало мною.

Теперь, когда земной путь моего героя завершен, уже ничто не мешает оценить сделанное им, как говорили древние, без гнева и пристрастия. Если это, конечно, возможно. Евгений Максимович был много старше меня. Он — ровесник моего отца. Но значительная часть жизни Примакова прошла на моих глазах. Это было время революционных перемен и кровавых соблазнов, невероятных драм и трагедий. Даже для человека, который не занимался политикой и всю жизнь водил пером по бумаге, затруднительно сохранить полную беспристрастность, когда речь о наших надеждах и неудачах, успехах и разочарованиях, словом, обо всём, что пережила в последние десятилетия Россия и в чем герой этой книги сыграл выдающуюся роль.

Но не будем спешить.

Интуиция не подвела Ельцина. Утверждение Примакова министром — это было первое за последние годы назначение, которое вызвало всеобщее одобрение. За исключением небольшого круга либеральных политиков, которые считали, что уход Андрея Козырева с поста министра повлечет за собой резкое ухудшение отношений с Западом, все остальные были довольны — и Совет Федерации, и Государственная дума, и даже средства массовой информации.

Подкупали солидность и основательность Примакова. Уже через месяц-другой стало ясно, что назначение Евгения Максимовича было точным ходом. Как выразился один из его предшественников на посту министра Александр Бессмертных, это лучший выбор из числа непрофессионалов.

И то, что на Западе его назначение приняли неприязненно, тоже было хорошо для Ельцина. Накануне выборов мнение американцев его не интересовало. Ему нужны были голоса избирателей, всех избирателей, в том числе и тех, кто ненавидит Запад.

В ходе президентской кампании 1996 года Ельцина в чем только не обвиняли, но не во внешнеполитических провалах. Примаков умело и изощренно прикрыл президентские тылы, лишив оппозицию возможности критиковать внешнюю политику. Даже коммунисты, злейшие враги Ельцина, не могли сказать ничего плохого о Примакове.

Внутри страны Примаков получил полную поддержку. Он побывал в Комитете по международным делам Государственной думы, произнес короткую речь, затем ответил на вопросы. Он произвел недурное впечатление, и депутаты обошлись без обычных выпадов против Министерства иностранных дел. С тех пор он часто встречался с депутатами, и критики практически не было. Его ценили и те, кто поддерживает президента, и оппозиция. Многие депутаты говорили мне, что Примаков знает, как вести дела в Думе, умеет сказать депутатам что-то приятное, но при этом проводит свою линию и с нее не сворачивает.

Этот феномен Станислав Кондрашов, политический обозреватель «Известий» и давний друг Примакова, объяснял так: