Примаков

Люди слушали и не верили: о каком азиатском кризисе он говорит? В Таиланде и Индонезии что-то стряслось, а мы-то здесь при чем? На самом деле ситуация была еще хуже, чем первоначально предполагал Кириенко. Когда он обосновался в кабинете премьер-министра в Белом доме, то обнаружил, что доходов государства не хватает даже на текущие расходы. Долги же просто не из чего выплачивать. Это оказалось для него главным сюрпризом.

— При мне люди жили как люди, — несколько раз после августовского кризиса укоризненно скажет Черномырдин.

Он имел в виду твердый курс рубля, которого добилась команда Чубайса. Инфляция почти остановилась, цены перестали расти. Казалось, жизнь улучшается. Но этот благоприятный период быстро закончился.

В 1995 году правительство отказалось от кредитов Центробанка для финансирования бюджета, то есть перестало печатать деньги всякий раз, когда государственный карман пустел. Надо было одновременно и сокращать расходы, чтобы жить по средствам: тратить не больше, чем зарабатываешь. Но не получалось по политическим причинам: война с Чечней, необходимость тратить большие деньги перед парламентскими и президентскими выборами. Неспособность отказать губернаторам и депутатам, которые требуют денег для своих территорий…

Три года правительство вело такую политику — взять кредит, с его помощью пережить несколько месяцев и взять новый. Деньги занимали и за границей, и внутри страны, продавая ГКО — государственные краткосрочные обязательства. Это была жизнь взаймы. Взаймы взяли, но когда разом упали и цены на нефть, и разразился азиатский кризис, и иностранные инвесторы стали забирать деньги из страны, оказалось, что отдавать нечем. А налоги собирались очень плохо.

Сразу возникло предложение, казавшееся разумным.

Внутренний и внешний долг настолько огромен, что надо провести девальвацию, снизить курс рубля. Подешевевшими деньгами легче расплатиться по внутреннему долгу. Логично? Но у девальвации есть другая сторона.

В долг брало не только государство. Российские банки тоже набрали кредитов за рубежом. Девальвация лишила бы их возможности расплатиться. На дешевые рубли они бы не купили достаточного количества долларов, которыми надо возвращать долг.

Финансовый кризис вызревал постепенно. Деньги уходили из страны. Центральному банку, чтобы поддержать рубль, приходилось продавать двести — триста миллионов долларов в день. 20 июля 1998 года Международный валютный фонд принял решение выделить России стабилизационный кредит. Первые 4,8 миллиарда долларов поступили в конце июля на счета российского правительства. Атаки на рубль прекратились. Казалось, получение кредита стабилизирует страну.

Кириенко считал, что выход один — резко сократить государственные расходы. Он просил депутатов либо санкционировать секвестр бюджета, либо, если они не хотят брать на себя такую ответственность, разрешить правительству самостоятельно срезать расходы.

Дума отвергла антикризисную программу правительства, которое лишилось возможности что-то сэкономить. Это имело далекоидущие последствия: упало доверие к правительству, к его кредитоспособности. Инвесторы спешили избавиться от российских ценных бумаг, переводили рубли в доллары. Курс рубля падал. Запад отказался помогать: вы просите нашей помощи, а между собой не можете договориться. Вы сами непопулярные меры принимать не хотите, а хотите, чтобы за вас это сделали мы. Так не пойдет…

Если бы в июле была принята антикризисная программа Кириенко, не было бы 17 августа. Страна жила бы с таким же жестким бюджетом, который с большим опозданием пришлось готовить уже правительству Примакова, но обошлось бы без тех страданий, через которые страна прошла осенью.

В начале августа 1998 года из-за падения цен на российские валютные бумаги банки оказались на грани банкротства. Частные банки и фирмы не могли вернуть кредиты, взятые в твердой валюте. Валютные запасы таяли на глазах. Помощь, которую Чубайс выбил из Международного валютного фонда, уже не помогала. Инвесторы всерьез испугались и стали забирать деньги. Это был прежде всего кризис доверия.

Четырнадцатого августа, в пятницу, российский валютный рынок практически прекратил существование. В понедельник от рубля могло остаться одно воспоминание.

В субботу и воскресенье на даче Кириенко руководители правительства и Центрального банка решали, что делать. Вариантов было два: либо выложить все резервы, напечатать побольше денег и расплатиться с владельцами ГКО — государственных краткосрочных обязательств, либо девальвировать рубль и частично отказаться платить долги.

Кириенко решил спасти банки и заодно пощадить государственную казну, которой надо было расплачиваться по ГКО. Он объявил то, что стали именовать английским словом «дефолт» — мораторий на выплату долгов.