Приманка

Когда все устроились и принялись за еду, Ноэль расслабился. На смену сиюминутным тревогам пришли другие. Как долго Присцилла сможет просидеть за столом, не привлекая к себе лишнего внимания, если они решат задержаться? Он увидел, как Присцилла достаёт фотороман, за которым пряталась в парке, и понял, что долго. Но не закончится ли кассета? Сможет ли Присцилла перевернуть её прямо там? Не щёлкнет ли диктофон слишком громко? Он ведь теперь так близко к ним.

Но важнее всех этих соображений, он знал, был другой вопрос: когда он услышит запись, подтвердит ли она на самом деле всё то, что рассказали и показали ему Бадди и Присцилла? Произнесут ли они, однозначно и определённо, что Лумису платят за то, чтобы он устроил покушение на Рэдферна, и что Ноэль — их оружие? Он сможет в это поверить, только если это прозвучит совершенно ясно. И только если он сам в это поверит, комиссар полиции примет его слова — что бы ещё ни случилось.

Внизу всё оставалось по-прежнему. Присцилла читала, раскрыв фотороман на столе, курила и потихоньку пила кофе; малыш у неё на руках хватался за страницы или играл с оборками на её блузке. Лумис и его товарищ тоже поели. Как и на протяжении всей трапезы, они общались не так, словно у них была какая-то общая тема — их разговор напоминал те рваные, отрывочные беседы, которые обычно ведут на скамейках по всему городу пенсионеры, когда им почти нечего сказать, зато есть очень много времени для разговоров.

— Доктор Каммингс?

Ноэль так резко повернул голову влево, что почувствовал, как натянулось сухожилие.

— Это же вы, правда, доктор Каммингс?

Ему удалось определить, кому принадлежит этот гнусавый женский голос — молодая женщина улыбалась ему с верхней ступеньки лестницы, ведущей на балкон; в руках у неё был поднос с едой. Какая-то там Антония. Студентка на одном из его более сложных курсов.

Кажется, она уже начинала жалеть о своей смелости.

— Я не хотела вас беспокоить, — извинилась она. — Антуанетт Гварди. Я слушала у вас курс по социальной критике в прошлом семестре.

На лестнице за ней остановились двое мужчин. Она оглянулась, слабо улыбнулась Ноэлю.

— Ну что ж! Рада была вас увидеть.

Первое изумление уже прошло, и теперь у Ноэля появилась идея. Если его вдруг заметят, она станет неплохим прикрытием.

— Садитесь, Антуанетт.

— Точно?

Он подвинул поднос, освобождая ей место. Внизу ничего не менялось.

— Я никогда не встречаю своих профессоров летом, — начала она, садясь за столик и аккуратно расставляя еду на подносе — Ноэль догадывался, что именно в таком порядке она собирается её есть. Потом, заметив, что его поднос пуст, она так же аккуратно переставила все свои многочисленные тарелки и чашки на стол и сложила подносы вместе. Снова переставила свою еду, всё это время не переставая говорить: — Я никогда не встречаю своих профессоров летом. Я всегда считала, что они разъезжаются по всяким экзотическим местам, занимаются полевой работой и всё такое — ну, если, конечно, у них нет летних занятий.

Внизу, на первом этаже, малыш уснул на руках у матери. В остальном всё шло по-прежнему.

— Кое-кто из нас остаётся в городе, — ответил Ноэль.

Ей, наверное, двадцать один или около того, подумал он. Она была так привлекательна в своей свежести и юности, с этими веснушками и рыжими волосами. Такая юная. До него вдруг дошло, что, с её точки зрения, у него сегодня, должно быть, очень странный вид. Как она вообще его узнала?

— Я слышала, что некоторые профессора вообще летом не работают. Но я знаю, что это не ваш случай.

— Откуда? Потому что я сижу в «Автомате» и читаю газету?

Она захихикала.

— Нет. Мой научный руководитель Мирелла Трент. Она говорила мне о вашем проекте.

— А.

— Ну, то есть, она очень не хотела о нём говорить. Но мне удалось кое-что у неё вытянуть. Я думаю, это фантастическая идея.

Она мило улыбнулась, а потом изящно впилась красивыми ровными — выровненными? — зубками в свой сэндвич. Антуанетт Гварди. Гварди? Как она ухитрилась получить такую фамилию? У неё внешность, словно она только что перенеслась сюда с дублинских улиц.

— Знаете, что я думаю? — спросила она и сама себе ответила в следующую же секунду: — Мне кажется, мисс Трент под впечатлением.

— Сильно сомневаюсь.

— Нет. Мне кажется, она впечатлилась. Она говорила мне, что изменения в вашем образе жизни демонстрируют глубокую преданность своей работе. Она всё никак не может себе простить, что так и не поучаствовала ни в одной оргии в женской тюрьме, когда была такая возможность.

— Я не стал бы верить всему, что говорит Мирелла.

— Правда?

Ноэль подумал, станет ли она объяснять, почему так похожа на ирландку при такой итальянской фамилии. Он бросил взгляд в сторону, мимо своей газеты. Внизу… никого не было! Лумис, его сообщник, Присцилла, малыш, коляска, запись — все исчезли!

7

Антуанетт снова что-то говорила, кажется, задавала ему какой-то вопрос.

Ноэль вскочил на ноги, мгновенно оказываясь уже на середине лестницы.

Внизу он увидел какую-то женщину, похожую на Присциллу Вега — она толкала свою коляску по Пятьдесят седьмой улице.