Приманка

— Ну вот смотри, — продолжал Ларри. — Предположим, тебе сегодня хочется китайской кухни, так? Но единственный китайский ресторан закрыт. А в единственном месте, которое открыто, подают пиццу. Нет, пицца это хорошо, классно, так? Но когда ты заказал пиццу и съел, она понравилась тебе не так, как обычно. Почему? Потому что тебе хотелось китайской кухни! Очень просто! Тебе просто нужно по-правильному сегодня трахнуться. Выровняешь свое настроение, уравновесишь свои желания и почувствуешь себя шикарно!

— Я такой чуши уже сто лет не слышал, — ответил Ноэль. Но разговор помог ему почувствовать себя лучше, а соображения Ларри позабавили.

Малыш Ларри, судя по всему, был близок к тому, чтобы последовать своему собственному совету. Он повернулся к лохматому парню, похожему на фермера, и принялся очень откровенно с ним заигрывать. Ноэль очень удивился, когда Вега наклонился к нему через стойку и прошептал:

— Он вполне может быть прав. В любом случае, тут не из-за чего впадать в истерику.

— Да не впадаю я в истерику.

— Впадал, когда пришёл. Успокойся, будь любезен.

Ноэль смотрел на Бадди в упор, пока тот не отошёл, чтобы обслужить очередного клиента. Легко тебе говорить, хотелось закричать Ноэлю. Ты начал спать с парнями, когда тебе было четырнадцать. Ты рано узнал. Как Ларри, который говорил Ноэлю, что выяснил правду о себе, когда ему было двенадцать. Но в двадцать восемь! Двадцать восемь лет, чёрт возьми, на протяжении которых ему и в голову никогда не приходило, что его ждёт именно такая судьба.

Веге с его беззаботным карибским детством было просто. Игры с мальчишками под сенью мангровых деревьев, купание в чистом бассейне или на тропическом пляже. Это, по крайней мере, было естественно, в этом был какой-то смысл. Это не то же самое, что семь лет, проведенных с Моникой, после детства и отрочества, когда все считали, что можно оказаться калекой, немым, умственно отсталым — и это все равно лучше, чем быть… педиком. Дурацкие шуточки в раздевалках, обзывательства — «гомик, девка, педик, пидор, голубой» — которые ранили больнее сильнее любых других. Настоящие педики, изредка попадавшиеся на глаза в кегельбане или кинотеатре. Манерные жесты, вихляющая походка, слабые тела, сюсюканье, женоподобность, кричащие тряпки. Гомики пятидесятых. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что это — отдельная раса, и их надо презирать и чураться, как разносчиков ужасной болезни.

Конечно, один или двое из тех, с кем он учился в старших классах, оказались голубыми. Но он был так привязан к Монике, так далек от всех, кроме неё и её друзей, что даже когда вспоминал этих старых приятелей, то думал о них, как о людях, которые выбрали для себя нетрадиционный образ жизни, лишающий их всех настоящих радостей: брака, детей, возможности общаться с другими парами и хорошо проводить время.

Потом он начал преподавать в Виллэдж, и отношение изменилось; изменилась терминология. Здесь главным термином было «гей, гейский»: гей-клубы, гей-вечеринки, гей-демонстрации, гей- то, гей- сё.

Гомик! Ты же знаешь, если ты педик, ты не умеешь свистеть. По четвергам носи зеленое; это символ, это знак. Поболтайся как-нибудь в мужской душевой после тренировки, глядя на других парней, или хуже того, дотронься до кого-нибудь, даже случайно, — и ты голубой, педик. Нечего хвастаться своими девчонками, мы-то знаем, что ты пидор! Эй, приятель, пойдем пугать гомиков, проучим их как следует. Точно! А лучше не пойдем! Comment ça. Третий пол. Любовь, не смеющая назвать свое имя. Урнинги. Извращенцы. Как небо голубой. Я не хочу, чтобы мой сын вырос слабаком! Ну разве мой сыночек не настоящий маленький мужчина? Ты же не хочешь сказать, что ты один из них!

— Двадцать восемь лет грёбанного программирования. И теперь я жертва своего собственного проклятого согласия с ним.

— Ты о чём? — спросил кто-то рядом с Ноэлем.

— Ни о чём.

— Ну? — спросил Ларри, поворачиваясь к нему. — Мы идём?

— Куда?

— В центр. Развлекаться.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — заметил Вега.

— А кто тебя спрашивал? — откликнулся Ларри.

— Да глянь на него! Он не в том состоянии…

— Самое подходящее состояние. У вас клиент, мистер Вега, — добавил Ларри, провожая отошедшего Бадди удовлетворенным взглядом.

— Я думал, ты там кого-то обрабатываешь, — сказал ему Ноэль. Вмешательство Веги его немного разозлило.

— С ним разберёмся позже. Я соскучился по китайской кухне, малыш. Пицца мне подойдет. Пошли.

— Не знаю.

— Вот, возьми. Это создаст правильное настроение.

Ноэль посмотрел на большую плоскую таблетку белого цвета, которую вручил ему Ларри. С одной стороны бороздка делила её надвое, с другой виднелась маркировка «704».

— Смеешься? Таблетка куаалюда. Я же усну.

— От половины не уснешь. Прими полтаблетки сейчас, вторую половину — когда доберёмся. Давай, — скомандовал он, — пей. Это приведет тебя в нужное настроение.