Приманка

— Это одна из причин. Но не единсвенная.

— Хорошо. Потому что между нами было много дерьма, Ноэль, и вокруг нас тоже. Мы связаны этим. Нам придётся серьёзно потрудиться, чтобы исправить всё, что мы друг другу сделали. Я готов. А ты?

— Другого дела у меня всё равно нет.

Эрик притянул его ближе, и Ноэль положил руку ему на пояс. Они вместе спустились на улицу по короткой лестнице. Ноэлю казалось, что после двадцатилетнего путешествия к неизвестной цели, он наконец начинал нащупывать свой путь. Он всё ещё не знал точно, куда ведёт эта дорога, но по крайней мере он был уверен, что его путь и путь Эрика совпадают.

Остановившись на тротуаре, Эрик оглядывал улицу в поисках «Роллс-Ройса».

Внезапно Ноэль почувствовал пронзительный холод, который не перекрывало даже тепло и близость Эрика.

Дворецкий ждал их в двух кварталах к северу, он высовывался из окна в крыше и махал им рукой. Был почти полдень. Движение между Фолей-сквер и Канал-стрит постепенно приближалось к своему обычному состоянию дневного хаоса. По-прежнему в обнимку они двинулись к лимузину.

Ноэль снова почувствовал холод. И на этот раз он не исчез после первого ледяного укола, на этот раз он остался. Может, я чем-нибудь заболел, подумал Ноэль и невольно отстранился от Эрика, не в состоянии сосредоточиться на его словах.

Тротуары бурлили от людей, покидающих офисные здания и расходящихся на ленчи по кафе, пиццериям и деликатесным. Но взгляд Ноэля немедленно привлёк человек на другой стороне тротуара — он явно старался держаться их темпа. Это был худой невысокий мужчина в тёмных очках, скрывающих большую часть лица, деловом костюме и галстуке в полоску. Ноэль не мог бы объяснить, почему связывает непроходящий пугающий холод с этим человеком, но всё равно остановил Эрика, дожидаясь, чтобы человек на той стороне тротуара их обогнал, прежде чем двинуться дальше.

Он безошибочно узнал это всепроникающее чувство — это было то же ощущение чьего-то ледяного присутствия, которое он в последний раз испытывал в той крошечной комнатке в заброшенном баре, рядом с изуродованным телом Маквиттера и подвешенным к потолку Бадди Вегой. Он знал, что холод источает не Эрик, от него исходил только жар — привязанность, может быть, страсть; это был тот коротышка.

— Тебя всего трясёт, — говорил Эрик; его слова доносились словно сквозь стеклянную стену. — Что с тобой?

Ноэль не мог ответить. Всё его внимание было сосредоточено на человеке в костюме, который притормаживал в нескольких футах впереди них, и Ноэль начинал различать детали: углы рук, форму головы и особенно походку, такую знакомую, что Ноэль никак не мог вспомнить, чью именно, хотя каждый шаг отзывался болью. Он должен узнать, должен выяснить, кто это такой.

Он стряхнул руку Эрика с плеча и поспешил вперёд, нагоняя коротышку. Поравнявшись с ним, он почувствовал ещё более цепенящий холод. Эрик догонял его, что-то говорил. Ноэль и коротышка остановились одновременно, как будто по команде. Несмотря на маскирующие лицо тёмные очки, на совершенно неожиданный галстук и костюм, Ноэль знал, кто перед ним: последняя карта Лумиса, его последний сокрушительный козырь, закон вне закона, месть вне границ справедливости. Вот он, убийца, запрограммированный так же искусно, как и Ноэль, но, в отличие от Ноэля, уже проявивший себя как машина для убийств: убийца Канзаса, и Рэнди, и Веги, и Маквиттера, последний, самый эффективный из палачей Лумиса, укрытый под самой обманчивой из личин — соблазнительный и невинный Малыш Ларри Вайтел.

…который заметил Ноэля, но как будто его не видел. Он отвернулся от Ноэля, как автомат, настроенный только на одно лицо, и продолжил обходить их, а потом вдруг выхватил тонкую, смертоносную, сияющую сосульку и вонзил её в воздух.

Эрик увидел нападающего быстрее, чем Ноэль успел крикнуть и предупредить об опасности. Впитавшиеся в плоть тренировки Маквиттера помогли ему уклониться от первого удара, отступить к припаркованному такси и с головокружительной скоростью развернуться, уходя от второго удара блестящего ножа, нацеленного ему в сердце.

— Давай, ублюдок, — выдохнул Эрик сквозь стиснутые зубы, — давай.

Как будто дразнил убийцу.

Ларри бросился снова, и Эрик, казалось, упал на капот машины, а потом вскинул ногу и сильно ударил маленького убийцу в грудь, сбивая с него очки и заставляя чуть-чуть пошатнуться, прежде чем он сумел восстановить равновесие и броситься снова. Эрик оторвал от земли обе ноги и, не обращая внимания на размах лезвия, пнул снова, на этот раз выбивая оружие у Ларри из рук на тротуар. Прежде чем Ларри успел обернуться и поднять нож, Эрик уже схватил его за плечо, разворачивая и швыряя на крыло машины.

Ноэль наклонился, поднял нож и в ту же секунду почувствовал, как тепло рукояти сливается с чем-то глубоко внутри, ждущим этого мига и давно готовым к нему. Он повернулся к машине, где всё ещё шла борьба.

Нож был горящей головешкой в его ладони, впаянной в руку жаждой, которую он не мог объяснить и которой не мог сопротивляться.