Приманка для дракона

На низеньком столике лежало три томика в кожаных переплетах, и барон принялся их рассматривать, выбирая себе чтиво на вечер. "Пути нежной страсти", "Жизнь и приключения несравненной Клариссы" и "Полночное лобзание". Прочитав последнее название, Джакоб скривил презрительно губы и потянул уже к себе историю неведомой Клариссы, как вдруг со столика слетел сложенный вдвое лист бумаги и медленно опустился на ковер. Барон поднял письмо без особого интереса, но исходящий от бумаги аромат заставил его подозрительно прищуриться. Ни у него самого, ни у баронессы подобной туалетной воды не водилось. Правду сказать, Джакоб полагал пустым капризом тратить деньги на такую ерунду, как духи и благовония, но ради посещения графского замка пришлось раскошелиться и прикупить флакончик с незамысловатым ароматом, один на двоих с супругой. Вот только пахло письмо совсем иначе, непривычно. Любой модник опознал бы недавно появившиеся духи "Роза востока", но Джакоб модником не был. Однако же письмо его заинтриговало. Ясно было, что это вовсе не ерундовые записки его пустоголовой супруги.

– Любопытно, любопытно, – проворчал он себе под нос, разворачивая письмо. – Поглядим, что у нас здесь.

По мере прочтения записки глаза барона все расширялись, а по лицу расползались неприглядные багровые пятна. Наконец он закончил чтение и в гневе смял несчастную бумагу в руке. Нет, он, разумеется, прекрасно знал, что Юта не является светочем разума. Более того, некоторая ограниченность супруги целиком и полностью устраивала Джакоба. Еще до того, как он просил руки Юты у ее покойного ныне отца, барон прекрасно отдавал себе отчет, что его избранница достаточно недальновидна, чтобы даже интересоваться судьбой собственного приданого. Да и вообще задавать мужу какие-либо вопросы было не в характере Юты. Ее с детства приучили к мысли, что мужские решения женщине оспаривать не подобает. Потому-то госпожа баронесса так и невзлюбила строптивую Леону, посмевшую своим поведением попирать многолетние убеждения самой Юты. Но теперь!

– Даже она не может быть настолько глупа, – разъяренно прошипел барон, – чтобы поверить во всю эту чушь!

Он вызвал перед мысленным взором облик супруги и попробовал сравнить его с лестными эпитетами из письма. Вскоре Джакоб с сожалением вынужден был признать, что хоть незнакомый автор послания и весьма преувеличивал довольно скромные достоинства Юты, глупая женщина все равно могла поверить в столь грубую лесть. По одной простой причине: из-за желания поверить.

"Ваши глаза, о прекрасная, разят в самое сердце, подобно стрелам, а улыбка возносит на небеса", – писал неведомый воздыхатель. Глаза Юты, водянисто-голубые, казались совсем небольшими из-за объемных щек и нависших бесцветных бровей. По глубокому убеждению Джакоба, сравнение со стрелами вызывало только смех, но сама Юта, видимо, думала иначе. Но барона в данный момент сильнее всего занимал один лишь вопрос: чего именно добивается неизвестный юнец, посылая почтенной замужней даме столь дерзкие письма? В юном возрасте отправителя послания Джакоб не сомневался, как не питал сомнений и относительно финансовой состоятельности (вернее, несостоятельности) наглеца. Вероятно, нахал просто вызывает у стареющих малопривлекательных дам чувство сердечной привязанности, а потом пользуется им сполна, получая дорогостоящие сувениры и даже кругленькие суммы. В то, что кто-либо из рыцарей мог всерьез возжелать госпожу Юту, барон, как человек благоразумный, поверить никак не мог. Осушив одним махом второй кубок вина и даже не ощутив на сей раз изысканного вкуса, Джакоб выругался сквозь зубы. Мало ему дерзкой Леоны, еще и за собственной женой присматривать придется! А то обернуться не успеешь, как в загребущие ручонки предприимчивого юноши перекочуют семейные ценности. Нет, не почтение и смирение, о которых любила толковать Юта воспитанницам, а нечто гораздо более осязаемое. Перстень с рубинами или жемчужные подвески, например.

Тем временем упомянутые воспитанницы, уже облаченные в ночные рубахи, то и дело заходились смехом. Комнату племянницам барона выделили одну на двоих, так что никто не мог помешать ночным беседам, которые, как всякому известно, по неведомым причинам куда задушевнее дневных. Однако же этой ночью подруги не делились невинными девичьими секретами, а хохотали над проделкой Леоны. Стоило им успокоиться и даже принять серьезный вид, как одна из них не удерживалась и заново прыскала со смеху, а мгновение спустя к ней присоединялась вторая.

– Как ты думаешь, Леона, кто из них обнаружит письмо?

– Надеюсь, что дядюшка. Впрочем, если тетушка и найдет его первой, то все равно не сможет утаить такой секрет.

– Думаешь, она расскажет господину барону?

Леона перевернулась на живот и поболтала в воздухе ногами.