Приманка для спуктума. Инструкция по выживанию на Зогге

Присматриваюсь к символам, неожиданно понимая, что значки-то совсем знакомые, ну может, лишь слегка видоизменённые, приближенные по написанию к древним письменам цессян. Ух ты! А я думала у нас только речь одинаковая. Впрочем, удивительного тут немного, все обитатели окрестных звёздных систем говорят на вайли. На том самом конгрессе, где я пыталась доказать общность происхождения наших цивилизаций, мне именно этот факт в качестве контраргумента и представили. Мол, если бы одна исходная раса разделилась, язык бы тоже изменился до неузнаваемости, тем более что времени прошло очень и очень много, а раз речь идентична, значит, её просто-напросто завезла некая цивилизация, активно изучавшая космос. Тем более что согласно некоторым данным вайли в ходу не только в ближайших звёздных системах, но и в других, более далёких. Это же не означает, что все обитатели нашей Галактики находятся в генетическом родстве!

Я спорить не стала, доказательств было слишком мало, да и вообще тут такой глобальный лингвистический анализ проводить нужно! А я в большей степени историк, чем языковед.

– О чём задумалась? – вырывает меня из воспоминаний заботливый голос хранителя. – Что-то не так?

Отрицательно мотаю головой и, следуя за тянущим движением руки Троя, иду в один из боковых проёмов.

Это только со стороны входа кажется, что в них коридоры. Отнюдь. Несколько шагов, и перед нами глубокий колодец, в который брюнет бесстрашно шагает. Ну а поскольку моей руки он не отпускает, то и я падаю туда же. Удерживаюсь от непроизвольного желания во что-нибудь (вернее, в кого-нибудь) вцепиться и заверещать только потому, что ощущаю под ногами вещественную опору, которая вместе с нами стремительно падает вниз. Это, оказывается, пол такой прозрачный!

Те несколько секунд, которые мы падаем, я созерцаю чёрные блестящие стены, а когда платформа останавливается, моему взору предстаёт огромный зал, заполненный занятыми своими делами зоггианами. И вот тут уже окончательно понимаю, как же были скупы мои попытки представить то, насколько красивы местные жители! Девушек я не вижу, но вот мужчины… Я глазам своим не верю. Они не просто прекрасны. Они идеальны! Нет ни одного, кого я могла бы отнести к разряду «неплох». Не слишком высокие, но и не низкие, темноволосые, светлокожие, с обнажёнными до пояса торсами, с отличными рельефными фигурами и правильными чертами лиц… С другой стороны, чему я удивляюсь? Если мужчин больше и многомужество отсутствует даже теоретически, то и половой отбор работает в полную силу, позволяя оставлять потомство только лучшим представителям своего вида. Ну а, судя по результату, предпочитают женщины Зогга самых красивых. Насчёт характера пока сказать трудно, но если судить по тому, как ведёт себя Трой, да и остальные, личностные качества у них тоже на высоте.

Неспешно проходим мимо невысоких панелей, вокруг которых собираются целые группы зоггиан, оживлённо обсуждающих висящие в воздухе виртуальные модели непонятных мне технических устройств; мимо низеньких диванчиков, где столь же неторопливо беседуют отдельно взятые личности; мимо прозрачных стеновых панелей, за которыми идёт размеренная городская жизнь. Поднимаемся по широкой лестнице, ведущей в следующий зал, где народа несколько меньше, сворачиваем в открытый проём, задрапированный цветными тканями, и попадаем в невероятно эффектный, уютный кабинет.

Светлые бежевые стены, тёмный коричневый декор, изящные каменные основания, переходящие в прозрачные вазы, заполненные водой и живыми цветами. Стеллажи с яркими предметами внутри, удобные кресла, стоящие вокруг большого стола каплевидной формы, на котором лежат развёрнутые свитки. Мужчина, работающий с ними, поднимается нам навстречу.

– Приветствую, – он радушно улыбается, преодолевая те несколько шагов, которые нас разделяют.

Ну что сказать? Уже привычно красивый, я даже перестаю на этот факт обращать столь пристальное внимание, пожалуй, чуть старше Кита, хотя я могу и ошибаться, в широких белых брюках, стянутых на бёдрах чёрным широким поясом, украшенным белой вышивкой, и перекинутой через плечо узкой полоской ткани, перевитой тонкой цепью. На ногах такая же обувь, как у Троя, – плотная, крепкая, а в руках… В протянутых ко мне ладонях очередное растительное великолепие. Кипенно-белое, с мелкими красными точками, сгущающимися к сердцевине, и длинными тонкими выростами, спускающимися вниз.

– Это тер-рин, – услужливо сообщает хозяин кабинета. – Он единственный способен больше суток оставаться вне воды.

– Спасибо, – осторожно забираю из его рук подношение и опускаюсь в кресло, которое мой хранитель услужливо ко мне разворачивает. Проглаживаю пальцами плотные лепестки, больше похожие на твёрдую кожу. У мео-реллина они куда более нежные и приятные, зато он и находиться вне водной среды может лишь несколько минут.