Приманка для спуктума. Инструкция по выживанию на Зогге

У меня ощущение, что Ниродин упорно меня провоцирует назвать ему настоящее имя. Хотя удивляться, в общем-то, нечему. Он же свободный мужчина. Вот только я не вижу в нём того, кто всё время будет рядом. Согласна, он красивый, умный, обходительный, но… Но нет у меня к нему вот того самого «жить без него не могу», которое описывала Айна. Так что с авансами на будущее подождём.

– Спасибо, буду благодарна, – улыбаюсь, пряча, на всякий случай, руки за спину. – Где мы встретимся?

– Трой тебя привезёт, – на лице зоггианина всё то же спокойное выражение, и, тем не менее, нотки разочарования в голосе я чувствую. – Кстати, – спохватывается, шагая к столу и принимаясь быстро ловить символы. – Время обеда, – коротко объясняет свои действия. – Я сделаю на твоё имя заказ в столовой, она на нижнем уровне, твой хранитель знает. Ты немного отдохнёшь, а потом продолжим. Я познакомлю тебя с теми членами совета, которым требуется твоя помощь. Заседаний в ближайшие дни не планируется, так что пока ограничимся личными знакомствами, – закончив, он разворачивается и добавляет: – Официальное представление и торжественное вступление в должность у нас не принято. Ты ничем не ограничена в своих действиях. В любой момент можешь уйти, если тебя что-то не устраивает или решишь сменить сферу деятельности. Свобода личности – это главный принцип нашей политики, – окончательно выбивает у меня почву из-под ног.

– Но ведь подобная позиция может иметь и неприятные последствия, – ища опору, я вцепляюсь пальцами в спинку кресла. – Вдруг получится так, что кто-то оставит недоделанную работу в самый ответственный момент, решив, что хочет иную? Это же однозначно приведёт к катастрофе! Или, предположим, в какой-либо сфере вашей жизни, ну, например, производстве пищи, некому будет работать, если она не будет никого привлекать. Как быть в этом случае?

– Ответственность.

Всего лишь одно слово и строгий, серьёзный взгляд, а я уже понимаю, насколько глупой выгляжу в его глазах. Зоггиане необычайно правильные и социализированные. У них даже мыслей нет о том, чтобы поставить своё «я» на первое место. Мне становится безумно стыдно за свои необдуманные вопросы.

Хорошо, что Трой появляется вовремя, отвлекая Ниродина, и мне не приходится прибегать к ухищрениям, чтобы скрыть краску на лице. Зато после отдыха, когда возвращаюсь к своей работе и знакомлюсь с советниками, в разговорах высказываюсь более осторожно, обдумывая каждую фразу. В итоге, когда прощаюсь до завтра, вновь удостаиваюсь восхищённого взгляда то’Трона и уношу с собой ещё три цветочка, подаренных собеседниками. Если пополнение будет продолжаться такими темпами, мне одной вазы не хватит! А если ваз станет больше, то куда их ставить? Столик точно не вариант. И вообще не пора ли мне перебраться в более просторное помещение поближе к месту работы?

– Не пора, – по-хозяйски распределяя цветы в ёмкостях, отрезает Трой, предварительно уложив меня отдыхать, потому как я, по его мнению, сегодня слишком рано проснулась. – Ты хорошо себя чувствуешь только потому, что в лазарете специальные условия: чуть иное содержание кислорода и особое питание. Понемногу привыкать к привычной для нас обстановке тебе можно, но окончательный переход пока нежелателен.

– Ну хорошо, – предпочитаю с ним не спорить, – а потом, когда получу разрешение покинуть лазарет, я смогу выбрать себе жильё?

– Сможешь, только…

– Что «только»? – моментально просекаю, что вот тут я нарвусь на ещё какую-нибудь зоггианскую фишку. – Трой?! – возмущённо окликаю, потому как вместо того чтобы нормально ответить, хранитель, делая вид, что безумно занят, принимается рассматривать содержимое очередного свёртка, извлечённого из-под кровати.

– Видишь ли, Лила, – тот морщится, но прекращает пускать пыль в глаза и садится напротив. – Дом строит мужчина, после того, как становится совершеннолетним. Когда у него появляется семья, соответственно, он его расширяет и достраивает. Просто свободных домов нет. Ты можешь переехать только в тот, в котором живёт твой хранитель.

Упс… Вот теперь фраза Айны: «Латон меня заберёт» приобретает для меня новый смысл. Не самый оптимистичный.

– То есть жить в одиночестве я не могу? – делаю логический вывод, нервно скручивая край покрывала.

– В городе да, – мягко поясняет парень, отбирая у меня одеяло, разравнивая и вновь меня укрывая. – Но можешь остаться в лазарете, тебя отсюда никто не выгоняет. А когда я построю свой дом, ты будешь жить в нём. Если до этого времени не найдёшь своего хранителя.

Ну, зоггиане! Всё продумали! Даже то, как подтолкнуть девушек к своим мужчинам! И ведь настолько ненавязчиво это делают, что придраться не к чему! Это, конечно, не то фактическое отсутствие выбора, которое у меня было на Цессе или во время работы в компании, но всё равно становится неприятно. С другой стороны, не хочу же я всю жизнь провести в одиночестве? То есть с временным хранителем?