Приматы

Самое раннее упоминание об обезьянах в эллинской культуре относится к VII в. до н. э. Это стихи Архилоха и Симонида, а позже басни Эзопа. Обезьяны выступают в них вполне самобытно, их не спутаешь с другими персонажами. По одной из басен Эзопа, Зевс объявил конкурс на самого очаровательного младенца — пришла обезьяна со своим уродцем-детенышем и потребовала премию: матери он казался самым красивым.

Обезьяны были широко известны древним римлянам. Многочисленные изображения приматов дошли до нас со времен Республики и из более близкого к нам периода Римской империи.

Знали ли древние греки и римляне человекообразных, иначе говоря, высших обезьян? Есть финикийская ваза (VII в. до н. э.), где, по-видимому, изображен антропоид. На стене амфитеатра в Помпеях обнаружен рисунок крупной обезьяны, похожей на гориллу. Агатарцид (II в. до н. э.) упоминал «хилофагойя»; предполагают, что это шимпанзе. Греки, а затем римлянин Плиний Старший не раз упоминают «сатиров», «пигмеев», «дикие расы» — все эти существа наводят на мысль именно о человекообразных обезьянах. Однако ранние научные описания высших обезьян и даже низших и полуобезьян до нас не дошли.

Первый научный текст о приматах принадлежит великому Аристотелю (384–322 гг. до н. э.), который сам изучил анатомию обезьян и обобщил известные в то время сведения о них. Впервые в истории науки мы находим у древнего энциклопедиста какое-то подобие классификации обезьян. Он вполне определенно говорит о трех формах приматов: «пификос» (или «питекос») — обезьяна без хвоста (по-видимому, магот), «кинокефалос» — «собакоголовый» (павиан) и «кебос» — обезьяна с хвостом (вероятно, мангобей или мартышка).

Очень знаменательно, что Аристотель — первый классификатор приматов — заговорил о сходстве человека с обезьянами, считая их промежуточным звеном между человеком и остальными обитателями Земли: «Некоторые животные обладают свойствами человека и четвероногих, как, например, пификос, кебос и кинокефалос[4]…» После этой декларации приводится детальное сопоставление сходства у человека и обезьян лица, ушей, ноздрей, зубов (передних и коренных), нижних ресниц, сосков, рук («но только волосатых»), кистей, пальцев, ногтей и даже волос на животе. В итоге Аристотель справедливо заключает, что хотя обезьяна «менее красива, чем лошадь, она более похожа на человека».

Конечно, речь не идет о том сходстве, которое много веков спустя стало именоваться эволюционным. Ученик идеалиста Платона, Аристотель был далек даже от древних предтеч эволюционизма — Анаксимандра, Демокрита и других. Во внешнем сходстве организмов Аристотель видел лишь вариации одной первоначальной формы, в которой реализовалась мысль бога о живом. Идеально эта мысль воплотилась в человеке, все остальное — отклонения. И все-таки, учтя дальнейшую судьбу приматологии, нельзя не воздать должное Аристотелю, который в первом же научном описании обезьян подчеркивает их сходство с человеком. Это сходство даже не требовало специальных исследований, его видели и простые люди, а выдающиеся деятели древности, такие, как Гераклит, Квинтилиан, упомянули в своих произведениях. Больше никаких трудов об обезьянах из древности, оставшейся за рубежом нашей эры, до нас не дошло.

Первой важной сводкой по приматам в нашу эру стал раздел монументальной «Естественной истории» в 37 книгах Плиния Старшего — знаменитого древнеримского ученого и писателя. Плиний собрал об обезьянах, вероятно, все, что слышал. Попали сюда самые разнообразные, в том числе и фантастические, сведения. Впоследствии они кочевали от одного автора к другому, поддерживая небылицы о нравах и жизни обезьян со ссылкой на «разные» источники. Плиний, в частности, писал: «Все породы обезьян среди других животных наиболее близки по сходству с человеком, но они отличаются друг от друга своими хвостами. Удивительно ловкие и хитрые, они развлекают сами себя: по описаниям, завидев охотника, они во всем подражают ему, даже пачкаются клеем, попадая в западню. Мутиан говорил, что видел обезьян, которые играли в шахматы, и что обезьяны с первого взгляда могли отличить орехи, сделанные из воска, от настоящих[5]».

Остается лишь подивиться устойчивости сомнительных подробностей из жизни обезьян. Еще в XIX в. можно было прочитать о том, что обезьян ловят с помощью клея: охотник садится, примеряет башмаки на глазах у сидящих на дереве животных, затем, незаметно смазав их клеем, оставляет и уходит. Любопытные обезьяны спускаются с дерева, примеряют башмаки, которые приклеиваются к ногам, вследствие чего эти природные акробаты оказываются в ловушке. Также едва ли не до наших дней дошло вдохновение древнего фантазера, рассказавшего о шахматных турнирах обезьян.