Применение и использование боевого ручного стрелкового, служебного и гражданского огнестрельного оружия

В свою очередь, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств», разъясняется, что при решении вопроса о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны «суды должны учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей оборонявшемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т. д.)»[101]. Незадолго до принятия данного постановления в Обзоре по делам о необходимой обороне также указывалось, что «правильный вывод о соблюдении пределов необходимой обороны в конечном счете зависит от ответа на вопрос, имел ли обвиняемый реальную возможность эффективно отразить общественно опасное посягательство иным способом, с причинением посягающему меньшего вреда, чем причинил, а если имел, то почему не воспользовался такой возможностью»[102].

В приведенных разъяснениях внимание правоприменителей, на наш взгляд, акцентируется прежде всего на соответствии средств, способов защиты и посягательства. Между тем правомерность (или неправомерность) обороны зависит не от того, чем и как защищается человек, а прежде всего от соотношения вреда причиненного и вреда предотвращенного. Сотрудник милиции может превысить пределы необходимой обороны, действуя, что называется, «голыми» руками и наоборот, остаться в ее рамках, произведя несколько десятков выстрелов.

По сути дела в разъяснениях, приведенных в обзоре, речь идет о необходимости оценки судом действий сотрудника не только с позиции законности, но и с точки зрения целесообразности этих действий в конкретной ситуации. Как справедливо заметил Ю. Н. Юшков, здесь усматривается скорее забота о преступнике, чем об объекте его посягательства[103].

С сожалением следует констатировать, что именно указанный подход зачастую реализуется в практике деятельности следственных и судебных органов.