Примирение

«Полежать? Какое счастье! —  невольно подумала Марта. —  Мне больше ничего не надо делать, ничего не надо решать. Я просто могу лежать, и никто ни о чём меня не спросит».

Убаюканная своими утешительными мыслями, она снова погрузилась в дремотное полузабытьё. Сколько она так пролежала, она не знала. Но когда снова открыла глаза, Сезар по-прежнему сидел у её кровати.

—  Как же это случилось? —  задала она вопрос.

—  Это нам расскажет полиция, которая занимается расследованием, —  желчно ответил Сезар. —  Она выяснит, как это случилось.

Марта встрепенулась.

—  Сезар! Полиция допрашивает Бруну? Избавь его, пожалуйста, от всех неприятностей! Я тебя умоляю! Он тут ни при чём!

—  Успокойся, Марта, успокойся, тебе нельзя волноваться, —  проговорил Сезар, с трудом сдерживая поток упрёков и расспросов, который рвался у него с губ. Бруну! Вечно этот Бруну! Как она из-за него взволновалась! Что, в конце концов, связывает её с этим человеком? Неужели он так дорог ей, что она потеряла голову после очередного объяснения, и чуть было не погибла?

Все эти вопросы теснились в голове Сезара и мешали ему спать. Марте он не мог задать их, оберегая её покой, поэтому задавал их сам себе и получал самые неутешительные ответы.

Его могло бы утешить счастье, которое воцарилось в доме с возвращением Селести и Гиминью —  дом сразу ожил, в нём зазвучали молодые голоса и вторили им звонкие, детские. – но, это счастье только растравляло раны Сезара.

Энрики искал долго, но, в конце концов, нашёл свою женщину, а вместе с ней и своё счастье. А он, Сезар, полжизни мечтал о другой, не видя, что его женщина живёт с ним рядом. А когда понял это, то она, устав его дожидаться, ушла к другому.

Мучения Сезара не имели ничего общего с заурядной ревностью, он горевал о жизни, прожитой врозь с любовью, и понимал, что это уже никак не исправишь. Он горевал не об измене —  он горевал о потере.

Сезар подумывал, не поехать ли ему к Бруну и не поговорить ли с ним начистоту. Он хотел знать, что так мучает его жену. И если причина в Бруну, то разобраться с ним по-мужски.

Марте не становилось лучше. Но не становилось и хуже. Она словно бы дремала, не желая возвращаться к жизни, и Сезар думал о разговоре с Бруну всё чаще и чаще.

Бруну не ходил в больницу к Марте. Удостоверившись, что её жизнь вне опасности, он не стал навязывать своё общество тем, кому был откровенно неприятен.

У него и своих бед хватало. Для начала к ним нагрянула полиция. Комиссар расспросил каждого из домашних —  Аниту, Аженора. Аженор заявил, что вообще ничего не слышал, потому что глух и вдобавок рано улёгся спать.

Но одним визитом дело не обошлось. Полицейские пришли ещё раз и ещё.

Бруну вяло повторял одно и то же. Аженор бурчал про глухоту. Однако Бруну заметил, что старик очень нервничает, что посещения полицейских озлобляют и пугают его. Он постарался отвлечь старика от неприятных для него визитов.

—  Почему бы нам не начать работу, Аженор? —  спросил он его. —  Ты мог бы уже расширять пещеры, и я бы тебе помог. Как ты на это смотришь?

—  Может, и мог бы, —  мрачно согласился Аженор. —  Я, знаешь, как увижу легавых, так с души воротит. Это у меня с молодости.

—  У них своё дело, у нас своё, —  улыбнулся Бруну. —  Марта, слава Богу, скоро поправится, так что мы спокойно можем делать то, что считаем нужным.

—  Ну что ж, пойдём ещё разок посмотрим, где закладывать динамит, —  предложил Аженор, и они пошли по тропинке к пещерам.

Они вместе осмотрели среднюю, потом Аженор вскарабкался наверх и принялся расковыривать щель, с тем, чтобы заложить туда взрывчатку.

Бруну отправился в соседнюю пещеру. Сейчас туда падали лучи солнца, и можно было рассмотреть её получше.

Внезапно ему показалось, что кто-то его окликает. Голос был мужской, но нисколько непохожий на Аженора. Бруну оглянулся и увидел человека высокого роста, который приближался к ним. Когда он подошёл совсем близко, Бруну узнал Сезара.

—  Марта? Что с Мартой? —  с этим тревожным вопросом он пошёл навстречу гостю.

—  Что с доной Мартой я хочу спросить вас, Бруну! —  резко ответил Сезар. —  Почему она была в состоянии шока? Что вы сделали ей?

—  Ничего, —  растерянно отвечал Бруну. —  Я —  ничего.

—  Значит, вы не хотите отвечать мне? Не хотите ничего объяснить. —  Тут же разозлился Сезар.

Он совершил над собой неимоверное усилие, чтобы приехать сюда, к этому человеку, оно слишком дорого далось ему, чтобы он был способен сохранять доброжелательность.

—  Я думаю, что дона Марта сама вам всё расскажет, —  сдержанно ответил Бруну. —  Обстоятельства сложились так, что я оказался причастен к некоторым событиям, очень тревожащим её. Но это её проблемы, а не мои. Поэтому я не чувствую себя вправе что-то сообщать вам. Скажите, как её самочувствие?