Приморская академия, или Ты просто пока не привык

— Руку дай и возьми, — прошипел тем временем Белобрысый и протянул мне букетик. Свадебный. Красивый. Из нежных молочно-белых гортензий.

Ладно, цветы возьму. Только всё равно ничего не понимаю. Где герцог Тесоро?!

— С шипами и колючками я тебе больше цветы дарить не буду, — на грани слышимости прошептал он.

У меня невольно дрогнули губы в улыбке. Даже свадьба стала вдруг не такой отвратительной.

И тут заговорила жрица. Причем не абы что начала произносить, а ритуальные слова. Те самые, которые перед ликом богини соединяют жениха и невесту и превращают их в мужа и жену.

Но…

ГДЕ ЭТОТ ХРЫНОВ ГЕРЦОГ?!

— Берешь ли ты, Джанмарко Тесоро, эту женщину, Элиссу Эфрейн, в жены?

Че-го?!

Джанмарко Тесоро? Мой Марко на самом-то деле Джанмарко? Серьезно? У него такое дурацкое имя? Да он еще и Тесоро?!

То есть он… Джанмарко Тесоро. Хрынов герцог Тесоро?!

И я узнаю об этом сейчас, а не пару часов назад, когда мы целовались?!

Кажется, сейчас случится что-то непоправимое. Вот прямо чувствую. Ощущаю. Всей душой это понимаю. Потому что я пылаю от негодования. Ой, пыла-а-аю! Совсем. Просто-таки горю…

— Рыжая, ты горишь, — не поворачивая ко мне головы, сообщил жених.

Жрица ничего не сказала, только отодвинулась ближе к статуе, но я видела свое отражение в ее глазах. Ну да, горю.

Не просто горю. Полыхаю. Точно как в тот день, когда меня не хотели принимать в академию магии. Нервы совсем расшатались у меня за этот год.

Марта и Инесса синхронно вздохнули и переглянулись с одинаково мученическим выражением на лицах. Сестра и подруга хорошо меня знали, а потому сделали единственно верное и разумное в данных обстоятельствах: потихонечку отодвинулись подальше от жара моего негодования.

Справа этот же маневр повторили ребята, папуля, его величество и кронпринц. Последний наблюдал меня в таком костерообразном состоянии впервые (вспыхнувшая на приеме прическа не в счет), и явно был впечатлен, но не напуган. Вот что значит — выдержка и аристократическое воспитание будущего правителя.

А я повернулась к своему жениху. К этому хрынову Джанмарко Тесоро, который водил меня за нос и дурачил.

— Спокойно, Рыжая, — улыбаясь, произнес он.

— Спокойно?! — прошипела я. — Да ты… Да я… Да как ты мог?!

А потом… Прости меня, богиня. Я твоя верная дочь, но я и дочь огня. И… я пылаю от праведного гнева. Во всех смыслах пылаю. А потому…

— Хрясь! — впечатался свадебный букет гортензий в наглое синеглазое довольное лицо.

— Не больно, — выплюнув лепесток, попавший ему в рот, сказал он. — Я хорошо подготовился, колючек и шипов нет.

— Ты-ы-ы…

— Элька, не злись. Я люблю тебя. Но я не мог сказать, что герцог Тесоро — это я. Никому не мог, ведь я до сих пор скрываюсь от людей опекуна. Он не желает возвращать мне то, что уже считает своим. Поэтому я взял фамилию нянюшки, растившей меня, и сократил имя. Признался во всем его величеству, лишь когда просил твоей руки. Больше никто не был в курсе до этого момента, клянусь.

— А мне?! Ведь мы…

— Я же не знал, как ты ко мне относишься, Рыжая. И хотел сказать тебе о своих чувствах и узнать о твоих до того, как мы окажемся в храме.

Глава 29

— Ненавижу тебя! — снова хлестнула я букетом по герцогской физиономии. — И не пойду я за такого бессовестного, и наглого, и…

— Да? Ну ладно. Тогда возвращай мне долг. Я ведь был Маркеллой, не забыла? И с тебя одно желание.

— И что ты хочешь, скряга, сквалыга и меркантильный тип? В такой момент… Так меня обмануть и требовать долг…

Столп пламени, в котором я стояла, заревел и взметнулся под свод храма. Где-то там за спиной взволнованно гудел народ, но мне было не до них.

— Поцелуй. Сейчас.

— Я не могу сейчас! — всплеснула я руками. — Я в гневе и полыхаю!

— Тогда я сейчас потушу тебя водопадом, а потом ты отдашь мне долг, — улыбнулся он и шагнул ко мне.

— Не смей! — взвизгнула я.

Но противный Белобрысый меня не послушал. Он что-то колданул из разряда водной магии, его окутал двойной щит: сначала внешний ледяной, а потом внутренний водный. И вот под этой защитой он вошел прямо в мой огонь, наклонился к моему лицу и шепнул в губы:

— Поцелуй, Рыжая. Я требую возврата долга прямо сейчас. И мое желание — это поцелуй.

Его лицо и губы покрывала корочка льда, которая уже начала подтаивать, и пленка воды, словно струящаяся по коже. Но ведь тоже испарится… И я испугалась. Жутко испугалась, что у него не хватит сил удерживать щиты и он сгорит. Я ведь люблю его и не могу позволить пострадать…

Мы целовались… Наверное, я потухла, не знаю. А он, вероятно, убрал свои водные щиты. Иначе мы бы не смогли поцеловаться, да?

— Кха-кха, — отвлекло нас покашливание короля.

Вот же хрын! Мы ведь в храме! Мы женимся! И тут король. И кронпринц. И папа… А я вроде как принцесса…

— Берешь ли ты, Джанмарко Тесоро, эту женщину Элиссу Эфрейн, в жены? — повторила жрица, как только увидела, что мы оторвались друг от друга и вернулись в реальность.

— Да.

— Берешь ли ты, Элисса Эфрейн, в мужья этого мужчину, Джанмарко Тесоро?

Сбоку мне украдкой погрозил кулаком папа, а второй рукой он утирал платком пот со лба. Бедненький…