Приморская академия, или Ты просто пока не привык

Утром я проснулась принцессой. Пусть прием еще не состоялся, но на столике я обнаружила бумаги, подтверждающие это. А камеристка, заглянувшая в спальню, склонилась передо мной со словами:

— Доброе утро, ваше высочество. Прикажете подать завтрак?

Но я желала не завтрак. Я хотела, чтобы мой противный белобрысый сосед, которого я терпеть не могу за его выходки и за то, что он меня обзывает, насмешливо прищурил свои синие глаза, взял меня за руку и сказал:

«Пойдем в столовую, рыжее чудовище. Покормлю тебя, а то скоро лекции. Ты и так несносная, а когда голодная, несносная вдвойне».

А когда я огрызнулась бы, что он меня бесит, заявил бы:

«Ты бесила меня несколько месяцев. Вечно твердила, что я „просто пока не привык“. А теперь моя очередь. Ближайшие несколько лет тебе от меня никуда не деться. И не поглядывай на свой тазик, который щит. Один удар по голове я тебе простил. Но больше — ни-ни».

«Да я тебя от мавок спасала!»

«Спасла, теперь терпи, Рыжая».

«Иди к хрынам, Белобрысый! И вообще, у тебя шейный платок по-дурацки завязан».

«Так исправь», — развернулся бы он ко мне и, прищурившись, наблюдал бы за тем, как я заново делаю правильный и красивый узел.

А потом снова сцапал бы мою ладошку и потащил в столовую, забрав мою сумку, чтобы я быстрее шагала.

Я грустно улыбалась, вспоминая одну из наших последних перепалок. Буквально за пару дней до того, как я увидела в своей ванной проклятого паука.

А ведь я теперь буду замужней рувой, супругой герцога Тесоро. А значит, не смогу жить в одних покоях с Марко. Это будет недопустимо, да и муж мне не позволит. Я всхлипнула и стерла слезинку.

Противный! Противный Белобрысый! Ненавижу его! Как было бы хорошо, если бы он зимой согласился обручиться со мной. Я ведь люблю его!

Ой!

Выронив из рук платье, которое мне протянула камеристка, я в ужасе уставилась на нее.

Я люблю Марко Мельхора. Ужасного, невыносимого, вредного типа, который меня совершенно не слушался и делал всё по-своему, а еще говорил, что я его бешу. Но при этом защищал, оберегал, помогал и таскал на плече, когда я не могла идти. Всегда был рядом. И во время битвы с медвелаками. И спасая от свинохряка. И вез на строптивой лошади, выкупленной у наемника. И шел вместе со мной поступать учиться, хотя перед этим я его похитила. Помогал отрабатывать в академической столовой мои наказания за шалости и проказы. Ругался, читал нотации, но сидел рядом со мной, чистил котлы и неумело ощипывал птицу. А еще кормил конфетами, приносил мне виноградных улиток, потому что они считаются деликатесом. И бежал на мой крик, выбив дверь спальни, потому что я не отвечала…

А я никогда! Никогда не смогу быть с ним вместе!

— Ваше высочество? — растерялась молоденькая камеристка, не понимая моей реакции. — Вам не нравится платье? Простите, но новый гардероб для вас еще не готов. Сейчас придут портнихи…

— Н-нет, — взяла я себя в руки и встряхнулась. — Всё в порядке.

Переоделась, дождалась, пока мне соорудят прическу, позавтракала. А тут и королевские мастерицы по шитью одежды подоспели. Пришлось снова раздеться и позволить снять с себя мерки. Потом обсуждали фасоны моих будущих нарядов. Я не была приучена к богатым платьям с глубоким декольте, чрезмерно затянутым корсажам и обилию рюш, фижм, воланов, вышивки и прочих излишеств.

Пусть папа не держал нас с сестрой в скромности и бедности, но все же мы не были слишком богаты. Папуля барон, а не владелец алмазных копей или король. К тому же в наших краях, далеких от столичной моды, всё то, что носят в Фелле придворные дамы и городские модницы, выглядело бы, мягко говоря, странно. Поэтому наше обсуждение с холеной рувой, командовавшей стайкой портних, несколько подзатянулось. Я морально не была готова позволить одеть себя в то, что она мне настойчиво предлагала.

— Нет! — вспылила я в какой-то момент и даже вскочила на ноги от избытка чувств. — При всем уважении, рува, но я не надену подобные платья. Никто и ничто не заставит меня выглядеть как кукла. Я приличная рувита из достойной семьи. Потомок древних родов, и не одного, а трех. Мои предки — Суарес, Эфрейн и Креспо! И я не позволю! Слышите?! Не позволю делать из себя чучело! Даже если это чучело с ног до головы усыпано бриллиантами и рубинами!

— Ваше высочество! — Рува отшатнулась от меня и бочком отодвинулась к своим помощницам.

Они все уставились на меня в ужасе, а камеристка испуганно взвизгнула и выскочила в коридор.

— Ну что еще?!

— Ваше высочество… — ткнула в мою сторону трясущимся указательным пальцем портниха. — Вы горите, ваше высочество!

— А? — глянула я на себя. — И правда, горю. Не обращайте внимания, со мной такое регулярно случается, если я перенервничаю.

— П-поняла, ваш-ше выс-сочество, — заикаясь, присела в реверансе бледная как мел женщина.

— Сейчас… — Я отвернулась от взбесившей меня рувы и сделала несколько медитативных упражнений, стоя с закрытыми глазами. Успокоившись, убедилась, что окутывавшее меня пламя угасло, и проговорила: — Ну вот и всё. Продолжим! Только я вас очень прошу, не доводите меня. Я жду ваши предложения с учетом моих пожеланий.