Princeps Omnium

Экспрессивные позы, когти веером, рога, поднимающиеся над головой как перископы, плечи, охваченные пламенем… Как все это разительно отличается от живописи гор и вод, воспевающей покой. Дело в том, что эти пейзажи действительно несут в себе идею покоя, нирваны (букв. "угасание"), а веселые демоны, соответственно, изображают собой сансару, а это

Мир — наводнение,
лава движения,
вал бытия.
Пенится сущая,
слезы несущая,
радость взметнувшая
Жизни струя.

— Р. Тагор, пер. З.Миркиной

Позднейшая китайская демонология была изуродована влиянием буддизма и конфуцианства. Буддисты уготовили демонам место на колесе перерождений. Их роль — «воспитывать» негодяев при их временном пребывании в аду перед следующим воплощением. Конфуцианство же навязало адскому департаменту свою строгую административную структуру. У владыки ада, Янь-Вана, была стража, состоящая из бесов (гуй), у которых были командиры (гуй-ваны), когорта всевозможных чиновников, судья — Пань-гуань под которым был обожествлен ученый Цуй Цзюэ (VII в.). Причем, такой персонаж, как Пань-гуань, был уже не демоном, а как бы их укротителем, поддерживающим дисциплину в среде склонной к хулиганству нечисти.

Примечание: на иллюстрации в центре изображен Пань-гуань, а по краям — варианты изображений Чию. По идее эти персонажи не должны изображаться вместе, но нам хотелось показать и тех, и этих.

И, наконец, кульминацию демонографии мы находим в Бриллиантовой Колеснице (ваджраяна) — ламаизме.

Кроткий и мирный буддизм на Тибете буквально осатанел, ассимилировав в себя страшных персонажей древней религии бон (весьма развитого шаманизма). Тибетские мистики, принимая буддизм, не в силах были отказаться и от прекрасно сформировавшихся демонических образов. Они были небрежно посвящены в бодхисаттвы и даже будды, как Яма, и получили должность дхармапалов (защитников закона) или драгшедов (палачей). А их ужасные черты — это уже символы непримиримости ко злу.

Вот и получилось добро

С большими"…кулаками,
С хвостом и острыми рогами,
С копытами и с бородой".

Д. Багрецов

Таким образом развитый демонизм удалось сохранить, даже не сильно деформировав.

Об их облике можно судить по тибетским и монгольским иконам. И что же мы видим на них? Многоликих и многоруких оскалившихся чудовищ, галопирующих на разъяренных драконах, львах или буйволах, подминая под себя снопы поверженные тел, либо танцующих на них. Они изображаются либо нагими, что символизирует свободу, либо в доспехах, символе крепости и несокрушимости. В многочисленных дланях они держат оружие: арканы, луки со стрелами, мечи, трезубцы, а также другие эффектные артефакты: жезл из скелета, капалу (чашу из черепа), в которой пенится кровь.

Из прочих атрибутов можно отметить полноценный третий глаз, колесо закона на огромном пузе, корону, составленную из пяти черепов, волочащуюся по земле перевязь с нанизанными на нее мертвыми головами, накидку из содранной кожи. Другие модные украшения этих очаровательных персонажей: пучки вырванных глаз, серьги из вздыбленных тел, кровоточащие сердца, оторванные руки, ноги, головы, изо рта иногда свешивается застрявший в зубах трупик… Причем эти останки явно человеческие — видимо, недолюбливают этот род такие бодхисаттвы. Это олицетворения человеческих пороков — как поясняют ламы.

Как и у китайских демонов, у них очень динамичные позы, неистовство развевающиеся волосы, высунутые языки. Ландшафтом под копытом часто служит кладбище, где стервятники разрывают могилы и терзают трупы, а общим фоном — неистовствующее пламя. Самый могучий персонаж этого рода — бог смерти Яма, изображаемый то в одиночку, то с сестрой-близнецом Ями, он пляшет на буйволе, который соединяется с женщиной. Каждый жест и атрибут, каждая иконографическая деталь — цвет, пропорции тела, число голов и т. д. — имеет свой смысл. Часто тантрические боги изображаются в паре со своей шакти, сплетенные в самых откровенных позах.

Другой род портретов подобных существ — маски для мистерии цам. Особо эффектны маски Джамсарана и Чойджала. Первый — патрон войны — эффектная красная рожа, украшенная клыками, тремя выпученными глазами, модным венцом из пяти черепов. Второй — почти что калька с Ямы, синий трехглазый минотавр с рогами, охваченными пламенем.

Таким образом, в культуре Востока в связи с особенностями миропознания (восприятие целиком без препарирования) иконография Дьявола в древности была более адекватной, чем христианская, несмотря на отсутствие непосредственной персонификации архетипа Сатаны. Но вследствие этих же различий европейский взгляд развивался, а восточный — застыл на месте. Интересно, как сейчас выглядел бы наиболее соответствующий современности портрет Дьявола?