Принеси-ка мне удачу [СИ]

— С удовольствием! Но только на этот раз варишь ты! — не удержалась Рита, сделав ударение на последнее слово.

— Наглей, наглей, дорогуша, но в понедельник только попробуй об этом напомнить!

Рита не могла не рассмеяться вслед за ним. И как же уютно было сидеть вдвоем и тянуть черный кофе. И говорить — теперь совсем спокойно и тихо.

— Рит, я в самом деле не могу понять — неужели так просто можно свинтить на всю ночь, а жених даже лишних вопросов не задает?

— Матвей, кто-то недавно в этом же доме призывал не осуждать людей!

— Я не осуждаю, — он мягко улыбался. — Просто сам женюсь из чистого расчета, как ты знаешь. И мне интересно, как такие вещи происходят в других парах.

Конечно, Рите было не с руки углубляться в эту тему. Не рассказывать же теперь, что они с Димычем никогда парой не были, а теперь вот даже и вместе не живут. Хотя создалось такое настроение, что очень хотелось обо всем рассказать — и в ответ получить такую же искренность. Но Рита остановила порыв. Матвей прав: в понедельник все вернется в привычное русло, незачем заранее усугублять ситуацию.

— Любящие обо всем могут договориться, — она ответила пространно. — А вот как договариваются нелюбящие, ума не приложу! Не сочти за назойливость, но ты правда уверен, что тебе нужен этот брак? А если влюбишься по-настоящему, то побежишь разводиться?

— Игорь то же самое говорил. Разводиться я не побегу, — Матвей задумчиво уставился в окно за спиной Риты. — Не знаю. Наверное, я просто представить не могу, что значит — влюбиться по-настоящему. Все об этом говорят, но звучит какой-то преувеличенной страшилкой, честное слово.

Рита только теперь стала лучше его понимать:

— А-а, так ты циник? В любовь не веришь и потому выбрал расчет? Но просто поверь — это доказать невозможно, но иногда даже самый рациональный человек влюбляется.

— В тебя Игорь вселился? Я не циник и в любовь верю. Сам испытываю периодически, но не понимаю, как это чувство может помешать всему остальному.

— В том-то и дело, что периодически. Думаю, это совсем не то. А когда по-настоящему — там уже все серьезно. Ты не сделаешь ее своей любовницей, а если сделаешь, то начнешь сходить с ума между короткими встречами. А потом у нее кто-то появится, и тогда тебя начнет выкручивать ревностью. И когда-нибудь она родит твоего или чужого ребенка — в любом из этих случаев ты почувствуешь, как будто тебе все кости переломали, вывернули наизнанку и выбросили из цветной жизни в черно-белую.

— Ты стихи писать не пробовала? Так любишь преувеличивать!

— Я не преувеличиваю, Матвей! Если влюбишься, то или бросишь жену, или окажешься в черно-белом фильме! Так не лучше ли не рисковать?

— У вас с Дмитрием так? — он смотрел в глаза пристально.

— Да.

Рите пришлось соврать. Она влюблялась пару раз — еще в студенчестве, и уже тогда это было очень вяжущее чувство, от которого рациональными убеждениями не избавишься. И свято верила в то, что настоящая любовь еще сильнее. Она или твердо держит человека на ногах, или растаптывает, если совершить подобную ошибку, на которую идет Матвей.

— Иди спать в мою комнату, она по соседству с тюрягой. Только их не отпирай. А я переночую в гостиной.

— Спасибо! Как-то неудобно…

— Ерунда. Меня будет греть мысль, что со следующей зарплаты ты мне отдашь десять процентов.

Рита замерла и подняла голову — наверху блаженная тишина.

— Быть не может! Не могу представить, чтобы Иринка вот так сдалась! Потом будет проклинать алкоголь и меня!

— В этом случае пропой ей свою серенаду про настоящую любовь, — со смехом отозвался Матвей. — Такие байки кого хочешь утихомирят.

Чтобы не продолжать спор, Рита отправилась наверх. В спальне было очень чисто, неестественно чисто. Если сначала она решила, что только общие помещения оформлены в минималистическом стиле, то теперь убедилась в обратном. Комната Матвея напоминала каземат. С шелками и красным деревом, но все равно каземат. Обстановка в бежевых и красно-коричневых цветах — больше вообще ни одного оттенка. Почему-то именно это привело Риту в замешательство и заставило прокрутить в голове все узнанное о нем. А что, если Матвей действительно вот такой — человек-порядок в двух цветах, ни одного лишнего оттенка? Он был совсем молодым, когда вынужденно подхватил дело отца — не мелкую фирму, а целую сеть супермаркетов. Со всех сторон конкуренты, которые только и ждали, когда он оступится, а рядом — сотни подчиненных, которые на первых порах неизбежно сравнивали его с предыдущим шефом. И наверняка тоже ждали осечки. Но он не ошибся, все выдержал, сейчас уже никому не придет в голову снисходительно усмехаться. Так, может, он таким всегда был или вынужденно стал, и тогда чувственные переживания ему на самом деле не очень понятны — для них никогда не было ни времени, ни сил, ни предрасположенности. Но вопреки этой версии звучали другие факты: всплески его эмоциональности и совсем ребяческие «Давай поспорим?». Как если бы он таким образом хоть частично компенсировал то, что ему недоступно. Если предположение верно, то рано или поздно Матвей сорвется — осталось посмотреть куда именно.