Принесите мне дракона

Не увидев, а скорее кожей почувствовав опасность, он шарахнулся влево от двери. Успел еще крикнуть Накате «Берегись!», и тут по стенам как орехами сыпануло. Стрелки́ на праме узрели новую напасть, и в две картечницы «причесали» улочку. За стенами криками и воплями ответили орки. Хоть почти и на излёте – пули их достали. И как только гномы прекратили стрельбу, Ян и Наката разом, не сговариваясь, выскочили наружу. Оставаться в башне было не просто бессмысленно, но и крайне опасно. И лучшим вариантом выглядело бегство.

Бег по улице, заваленной телами, под орочьими стрелами, под непрекращающийся аккомпанемент пальбы – занятие невеселое. Тяжело бежать, в любой момент ожидая, что острое жало клюнет тебя между лопаток, либо отклонившаяся с пути крупнокалиберная пуля поцелует в лоб, забрызгав твоими мозгами ближайшую стену. Пока им везло, но бежать предстояло ещё поболе сотни шагов, а пять оставшихся на ногах, здоровых и полных сил орков не намеревались прекращать преследование. Притом, и это было самое удивительное, они не пёрли напролом, каждый раз умудряясь оставлять между собой и изрыгающими свинцовую смерть стволами картечниц какое-то препятствие. Ворчуну и Вилли – двум отличным стрелкам – так и не удалось завалить ни одного, после первого залпа, когда лежать возле башни осталось трое. Гномы бесновались и изрыгали самые страшные ругательства, но поделать ничего не могли.

Ворчун весь извёлся в ожидании. Даже сквозь треск очередей и бешеный стук пульса в голове были слышны его надрывные вопли:

- Быстрее же! Что вы там ползёте, как вошь несмазанная?! Шевелитесь, мамуки паршивые!!

Обвинения его были несправедливы: трапперы передвигались в привычном темпе, стараясь не сбить остатки дыхания. Но гном по натуре своей терпеть не мог бездействие: торчать у картечницы, когда друзья каждый миг подвергались смертельной опасности, было для него невыносимо.

Вот Вилли, тот просто и без затей наслаждался стрельбой. Преследующие друзей орки наполнили его азартом охоты на хитрую и увертливую дичь, когда охотник, порой и сам того не желая, незаметно для себя втягивается в это своеобразное соревнование ума, хитрости, быстроты реакции и везения. Соревнование между жизнью и смертью, в котором жизнь зачастую достается добыче, а смерть – охотнику.

Когда трапперам осталось не более двух дюжин шагов до сходней, укрытия для орков кончились. Надо сказать, что они не колебались ни секунды – выпрыгнули из-за домов и что есть мочи припустили следом за беглецами в отчаянной попытке не только их настичь, но и ворваться на прам. Затея безумная, что и доказали обрадованные стрелки, двумя скупыми очередями уполовинив преследователей. Больше они не стреляли из опасения задеть своих.

Вместо этого Вилли, обнажив секиру, с воплем ринулся из-за картечницы, в три прыжка достигнув берега. Рока остановил только гулкий рык Строри. А Ян с Накатой, видя такое дело, развернулись и, считая поспешавшего Вилли, один к одному встретили преследователей.

Драка была короткой, но орки сумели оказать достойное сопротивление. Если поднабравшийся сил и задора Вилли довольно легко и быстро расправился с противостоящим ему чернокожим здоровяком, то Яну и даже Накате пришлось попотеть. И сил уже мало осталось, и дыхалки. Уже то хорошо, что – справились.

- Уходим! – скомандовал Ян, с трудом озирая окрестности сквозь затянувшую глаза красную пелену, в которой плавали разноцветные, яркие пятна.

- А шкурки? – возмутился было Вилли, но осекся, встретившись взглядом с вожаком. Буркнул, торопливо подхватившись. – Уходим, уходим…

Рок всё это время держал прам под парами. Стоило замыкавшему процессию Вилли запрыгнуть на борт, как колёса вспенили воду и прам лихо сдал назад.

3.

Жаль было оставлять добычу, но и возвращаться на берег не тянуло. Все устали от похода – от постоянных стычек, от полученных ран и непрерывной беготни. Время спрессовалось: трескотня выстрелов, свист арбалетных болтов, лязг клинков, запах пороховой гари и неизбывная, тянущая жилы усталость сложились в один бесконечный день, в котором уже не осталось места ничему, кроме отчаянного желания – вернуться.

Прам бодро шлепал по реке, молотил колёсами мутную воду. Гномы подгорными истуканами застыли у картечниц – оружия грозного, но… сейчас уже малополезного. Сразу по возвращении Яна на борт Ворчун в свойственной ему манере хмуро буркнул:

- Баста! По коробке на ствол осталось – больше нету.

Вот и думай, командир, как жить дальше, да чем от орков и водяных троллей отбиваться, если, случись, полезут. Жаркий поход выдался. И на исходе его остались они только с арбалетами и штуцерами – в их положении это считай, что голые.

Потому и скомандовал Ян отступление, и никто с ним не спорил. И так понимали, что еще одного серьезного боя им не выдержать. Старое правило трапперов – сводить риск к минимуму – на этот раз дало сбой. Никак они не могли предполагать, что придется настолько туго: ждали, готовились, а вот, поди ж ты, – действительность оказалась хуже самых мрачных прогнозов…