Принимаем огонь на себя!

Продолжает рассказ Николь: «После 23 часов нас, женщин, начали выпускать. Спасибо всем на митинге и всем неравнодушным» (10).

3 мая — Белгород-Днестровский городской отдел милиции ГУ МВД Украины в Одесской области

В течение ночи после 2 мая и последующего дня ребят, не давая связаться с родственниками, пытались вынудить подписать протокол, где они признавали бы свою вину и где, что самое интересное, было несколько пустых пунктов. Ребята отказывались подписывать нечто подобное.

4 МАЯ

Это было воскресенье — традиционный день митинга одесситов на Куликовом поле и марша по центру города. Люди приходили на Куликово поле к Дому профсоюзов с цветами и со слезами, плакала и природа — лил дождь. Из нас, участников одесской трагедии, практически все кто в состоянии был прийти — пришли.

4 мая — Одесское городское управление милиции ОГУ УМВД Украины в Одесской области на улице Преображенской, 44

Наши ребята продолжали томиться в городском отделении милиции на Преображенской. Многие из них еще нормально и не спали.

Рассказывает Леонид: «В воскресенье 4 мая, только около 4-х часов ночи я попал в камеру изолятора. Но «заселять» начали раньше, еще поздно вечером 3 мая.

Кстати, перед тем как меня повели в изолятор, мы успели помочь сбежать, этой же ночью, троим пацанам, самому младшему из них было 17–18 лет. Не стану говорить, как нам это удалось, главное — удалось помочь ускользнуть из-под носа милиционеров, вернее даже из их логова, которое на тот момент уже становилось логовом «бандеровских» приспешников, хотя и большинство милиционеров внутренне не поддерживало их, но увы, исправно им служило. [Думаю, это очень показательный факт. Ведь большая часть, можно сказать «плененных» ребят «куликовцев», не смотря на понимание того, что останется здесь, помогла другим трем бежать. Это лишь подтверждает высокий дух единства и взаимовыручки «куликовцев». И подчеркивает жизненность нашего девиза: «Один за всех — и все за одного!»].

Поскольку мест в камерах изолятора не было, так как они были рассчитаны на два человека, нас начали подселять третьими и даже четвертыми к уже сидящим в них «куликовцам». Мне дали тюфяк и запустили в камеру. Я расстелил на полу и увалился спать, ведь уже сутки после этих жутких событий не спал более менее нормально, если конечно такие условия можно назвать нормальными, но все равно не в шумном и тесном коридоре на голом полу спать» (18).

4 мая — Куликово поле

Рассказывает Марина: «В здание начали пускать 4 мая. Наверное, слишком рано для тщательного расследования. Большое здание, масса улик. Я зашла, потом еще много раз заходила, пока пускали. Шла, чтобы вспомнить, еще раз все пережить… и никогда не забыть.

У входа, на площадках, в коридорах, на окнах лежали цветы, георгиевские ленточки, каски, щиты, дубинки, обгоревшая обувь и другие личные вещи. Горели лампадки. Цветы с лампадками были там, где лежали замученные и сожженные.

На 4-м этаже, слева от главной лестницы, если стоять лицом к зданию было такое место. Выход на боковую лестницу закрывала дверь, дополнительно установленная в коридоре. Она была закрыта. Окон здесь не было, только двери. Шансов спастись у тех, кто там оказался, практически не было. Слишком далеко нужно было им идти сквозь густой удушливый дым и полную темноту, слишком сложно в этих условиях было выломать двери. При этом средняя лестница — была лишь источником дыма» (7).

Удивительно-трогательные сцены наблюдались на Куликовом поле. Люди обнимали друг друга — это просто знакомые встречали друг друга живыми и от всей души радовались этому. Так было и у меня — я встретила живыми знакомых мужчин и женщин, моих дорогих «куликовцев». Мы радостно приветствовались, обнимались со слезами на глазах и говорили только одно «Как я рад(а), что ты живой(ая)!». После 2 мая между нами помимо родства идейного появилось еще и кровное родство.

Власти очень сильно ошиблись, считая, что сжигая людей они сожгут и те идеалы за которые люди здесь стояли и за которые часть из них была убита — нет этого не произошло. Наши антифашистские идеалы теперь были выжжены на наших душах, они были закалены, как закаляется сталь, а, остыв, стали еще прочнее, еще тверже и это уже навсегда!