Приносящая надежду (СИ)

Зато потрясли воображение Лены черные эльфы. Улучив момент, когда Лена осталась одна, они переглянулись и разом совершенно синхронно и симметрично грянулись на колени (рука посреди груди и склоненная голова прилагались) и заявили, что отныне их жизни принадлежат ей и только ей не по приказу Владыки, а исключительно по зову сердца. Потом встали – и будто ничего не было. Дескать, мы тебя перед фактом поставили, а ты как хочешь, можешь приказать полы помыть, можешь на помойку выкинуть. Лена просто обозвала их дураками (вызвав радостные улыбки на бесстрастных одинаковых лицах – они были близнецы, редчайший случай у эльфов).

Тауларм встретил ее народным ликованием. Натурально. Лена шла по улице, а эльфы обсыпали ее цветами. Причем исподтишка. И цветами исключительно магического происхождения за неимением натуральных. Шелковые лепестки скользили по ее лицу, запутывались в волосах, ненадолго задерживались на платье и таяли без следа. А вокруг порхали яркие бабочки. Сами же эльфы делали вид, что они тут ну совершенно ни при чем, а они что – они по делам идут или сидят себе в своих мастерских, примусы починяют…Не улыбаться она не могла, и улыбки эльфов расцветали ярче цветов и бабочек. Она любила этот народ. Ей нравилосьвидеть эти одинаково красивые лица и одинаково стройные фигуры. Как хорошо-то, что Родаг поверил, что именно переселение эльфов и есть те самые перемены, которые предвещало зеркало… и продолжало предвещать. Оно так и не закрылось, Отражение не сменилось… то есть фигуры меняли позы, словно подчиняясь каким-то своим законам, а у магов появилось новое занятие: пытаться сопоставить эти изменения с событиями в жизни Лены, благо она провела у них на виду всю зиму и часть весны.

Ариана кинулась ей на шею. Кайл осмелел настолько, что поцеловал не ее ладонь, а щеку. Кавен расцеловал в обе. Лиасс кивнул, но выражения его глаз было вполне достаточно, чтобы заменить самую бурную встречу. Гарвин не показывался. Ну и черт бы с ним. С формальностями разделаюсь – схожу.

* * *

Он так и оставался в кабинете отца, правда, вместо матраца на полу появилась раскладная кровать, на которой он и лежал – у Лены сердце екнуло, потому что лежал он в той же позе, что и в клетке: прикрыв глаза согнутой в локте рукой. Лена поставила рядом стульчик и спросила:

– Я звала, почему ты так демонстративно не откликался?

– Честно? Или вежливо?

– Я от тебя никогда вежливости не ждала, – фыркнула Лена.

– Сил не было. И нет. Дай мне время.

– Время ему, – еще раз фыркнула Лена, беря его за вторую руку. – Глаза от света болят?

– Умная. Понимаешь. А Ариана решила, что я таким образом страдаю.

– Ты не страдаешь, Гарвин. Уже нет. Или пока нет.

– Тоже правильно. Почему ты так решила?

– Я не решила. Я знаю.

– Ты начала меня чувствовать?

– Тебя. Милита. Маркуса. И даже Гару. Не спрашивай, как это или почему. Может, Пути так влияют.

– Скорее всего. Мы же держимся за руки во время перехода… Магия действует лучше при прикосновениях. Вот как сейчас. Сила мне действительно нужна.

– А магия?

– Магия у меня есть. В достаточном количестве. Потеря была не критичная. На паре серьезных заклинаний я растерял бы гораздо больше. Я просто устал. Это… это правда тяжело.

– От хорошей жизни в петлю не рвутся. Гарвин, ну получается? Я-то этого совершенно не чувствую.

Бледно-голубой глаз выглянул из-под локтя.

– Серьезно? Не чувствуешь потока такой… такой мощи?

– Разве океан замечает вытекающий из него ручей?

Гарвин захохотал.

– Ой, не могу! Аиллена, ну ты как брякнешь… Ручьи имеют обыкновение впадать в океан, а не вытекать из него.

– Метафоры нельзя понимать буквально, – обиделась Лена. – И вообще, убери руку.

Гарвин послушно сдвинул руку за голову. Ужас какой.

– Раздумала целовать? И правильно. Я себя сам пугаюсь, когда бреюсь.

– Если бы ты знал, как я рада, что ты жив. И не смей нести чушь, что вот ты как раз не очень рад…

Гарвин посмотрел на нее без обычной насмешки и опустил ресницы.

– Не буду. Потому что я тоже рад. Отец, она имеет наглость мне не верить.

Лиасс опустил руку на плечо Лены. Теплую такую и мягкую.

– Потому что я рад гораздо больше. Прости, Аиллена.

– Не уверена, Лиасс. Но постараюсь. Но спасибо вам обоим за то, как классно вы подыграли шуту. Я, честно говоря, побоялась, что вы начнете честность проявлять ни к месту.

– Подыграли? – не понял Гарвин. – В чем?

– В версии очищения светом, – напомнила Лена.

Гарвин усмехнулся.

– Я не подыгрывал, – сказал Лиасс, – а шут не играл. Странно, что ты этого не поняла.

Лена даже подпрыгнула:

– Лиасс, но ты-то не можешь верить в эту чушь!

– Это почему? – озадаченно спросил Лиасс. – И почему чушь? Я сказал то, что знаю.И шут.

– Я действительно перестал ненавидеть людей, – с сожалением вздохнул Гарвин.

– Не из-за меня же, – удивилась Лена. – Скорее из-за Маркуса да Кариса. Из-за Родага.

– Посмотрел бы я на Маркуса, Кариса и Родага, не будь тебя, – хмыкнул Гарвин. – Нет, Аиллена, не знаю, очистил меня твой Свет или нет, случай у меня тяжелый… но я не тот, что был. Даже до войны. Ты вернула мне… надежду. Смысл жизни.