Принц

Уесли решил, что, ответив честно, ему не выиграть ни одного очка в этой ситуации.

- Да. Точно. Пойдем.

Уесли и его отец прошли мимо загона к другому ряду конюшен.

- Где эта твоя женщина?

- Папа, она моя девушка, не моя женщина. И ты знаешь, ее зовут Нора.

- Меня не волнует, как ее зовут. Просто хочу знать, где она находится.

Уесли попытался и не смог подавить порыв закатить глаза. Слава Богу, он не забыл надеть солнечные очки. Ничто не выводило отца из себя больше, чем неуважение.

- Она послоняется по конюшням. Она будет вести себя хорошо.

- Сильно сомневаюсь в этом.

Уесли тоже сильно сомневался в этом. Но с таким количеством жокеев и тренеров поблизости, Норе никоим образом не удастся стать причиной каких-нибудь проблем. Максимум, небольшого погрома. Худший сценарий случился бы, если бы она оскорбила жокеев своими пони-плей шутками. И было бы настоящим чудом, если на протяжении дня, она не опробовала бы на ком-то кнуты.

Они вошли в стойло, где стояла и била копытами землю кобыла, на которую хотел посмотреть отец. Подтянутая и с хорошо развитой мускулатурой, она едва ли могла стать упряжной лошадью в паре, зато вероятно, могла бы обогнать любого мерина на поле. Ветеринар и отец говорили о ее данных и жизненно важных органах, в то время как Уесли делал вид, что читает ее родословную. Хорошие гены, бравшие свое начало от Резвой*. (Ruffian - 1972 года рождения, английская чистокровная кобыла, легендарная лошадь Америки, внучка знаменитого Болда Рулера. Она не занимала вторые или третьи места - Раффиан только выигрывала в хорошем стиле. 7 июля 1974 года поставила рекорд резвости (1 мин. 09 сек.) Лишь скачка, ставшая роковой, положила конец не только её победам, но и жизни.)

Если отец знал, что делает, он свел бы вместе эту кобылу и Прощайте Чары. У них получился бы адский скакун с таким генетическим коктейлем, что стал бы, вероятно победителем Дерби. Может быть, даже первый победителем Тройной Короны, утверждённой с 1978. Деньги польются в семью Райли рекой. Самое известное коневодческое хозяйство в индустрии станет легендой во всем мире. И Уесли было на это глубоко все равно.

- Сын?

- А? – Уес взглянул на отца. - О, да. Могло бы сработать.

Отец кивнул, читая согласие Уесли в пустом выражении его лица. Такая кобыла будет стоить денег, и не малых. У его отца было достаточно денег, чтобы купить и продать весь штат Кентукки с десяток раз до завтрака, но он не имел бы всех этих денег, если бы не копил каждый цент.

Кобыла была достаточно спокойной, поэтому позволила Уесли погладить ее бок. Упругие мышцы лошади подергивались под его руками. Бойкая штучка. Она и Нора прекрасно бы поладили. Нора… полтора года совсем ее не изменили. Он все еще не мог поверить, что это произошло, пуф, она вернулась в его жизнь снова. Все то время порознь исчезли в одно мгновение, в одном объятии, в одном предложении, что она простонала ему в ухо, когда обвила его руками.

«Боже, тебе нужно подстричься».

Уесли все еще не мог думать об этом без улыбки. И все же он был так напуган сначала. Он пока не мог до конца поверить, что Сорен позволил Норе быть с ним. Но несмотря на ненависть к Сорену, он не мог отрицать, что священник будет делать все, чтобы защитить женщину, которую он считал своим имуществом, даже расстаться с ней. Сорен, кто он? За два года Нора говорила о мужчине, оплакивала его отсутствие в ее жизни и в ее постели, пыталась ненавидеть его, пыталась держаться подальше от него, пыталась убедить Уесли, что он не монстр, как казалось...

Но до этого лета, Уесли никогда не встречался с ним. И как только это произошло, Уесли пожалел об этом. Он увидел, этого шести футов с лишним, белокурого священника, который выглядел… выглядел в точности наоборот, нежели Уесли хотелось, чтобы он выглядел. Нора когда-то пыталась описать Сорена Уесли.

- Думаю, Стинг плюс Джереми Айронс, но выше, сексуальнее и опаснее их обоих вместе взятых.

- Ты не преувеличиваешь, а?

- Уесли, я бы не стала преувеличивать или гиперболизировать за миллиард долларов за миллион лет.

- Нора.

И тот дикий свет в глазах Норы блеснул, и улыбка исчезла с ее лица.

- У него самый красивый рот из всех мужчин, которых я когда-либо видела, - сказала она тогда, говоря больше себе, чем Уесли. – Нежный… и жестокий.

- Нежный и жестокий? Это сейчас прозвучало, как строчка из твоих собственных книг, - поддразнил Уесли, надеясь вернуть ее улыбку. Его пугало, когда она становилась такой, когда она смотрела мимо него, а не на него, и он знал, что она вернулась к Сорену. По крайней мере, в ее сознании.

- Подожди, пока не встретишься с ним, - сказала она, вздыхая и заставляя себя улыбнуться в ответ. – Тогда скажешь, насколько я права.

Она была права.