Принц

— Я и следила за твоей безопасностью — безмятежно пожала плечами Анна — Но разве я обязана была следить за ее безопасностью? Ты мне такого приказа не давал. Я следила за Гренделем. Но он вел себя тихо. Если было бы иначе — я б тебе сказала. Сегодня я не следила. Как ты помнишь, мы помогали тебе победить противника. Так что…если ты хочешь упрекнуть меня в том, что я плохо тебе служила — это напрасно. Какой ты отдал приказ — такой я и выполнила. Извини, призраки не располагают свободой воли. Или скорее так: имеют ограниченную свободу воли. И…спасибо тебе. И вот что еще скажу: ничего не изменилось. Я все равно Анна, и я служу тебе, и буду служить столько, сколько нахожусь в этом мире.

— И если я прикажу тебе лечь со мной в постель — ляжешь? — усмехаюсь неприятной усмешкой. Сам не знаю почему, но мне захотелось уязвить девушку, сделать ей больно. Да, я сам виноват — приказ следить за моей безопасностью не касался Аны, но черт подери…ну кто-то за это должен ответить?!

— Я сделаю все, что ты скажешь. Лягу с тобой, лягу с тем, на кого ты укажешь. Перережу себе глотку, если ты этого потребуешь. Иначе не могу, ибо я Анна, а не Ана. Я просто не могу поступить иначе. Твой приказ забит в меня, будто гвоздями.

Я испытал легкое смущение — ну чего я на нее ополчился? В чем она-то виновата?

— Вот что, Анна… — медленно говорю я, обдумывая каждое слово — Как мы с тобой и договорились, ты служишь мне, пока я тебя не отпущу. Спасть с тобой я не буду, зачем расстраивать твоего жениха? Он ведь все еще тебя любит.

— Это в прошлом — вздохнула Анна — Все ушло вместе с нашими телами. Но прости, я перебила.

— Ну, так вот: служишь дальше. Тебе придется полностью заместить Ану. Ты убираешь у меня, делаешь все, что я скажу. Потом мы расстанемся и ты заживешь своей жизнью. Что касается твоего жениха…у меня для него будет другое задание. А теперь — иди в душ, смой с себя кровь, оденься — ну не голой же делать уборку? Хотя мне в принципе все равно — можно и голой. Да и меньше потом с одеждой возиться, стирать. Все это (я указал на постель) надо срочно убрать. Матрас замыть, потом купим новый, или возьмем со склада. Занимайся, а я пока немного полежу…

Со скрипом встал и потащился к дивану в гостиную. Сбросил ботинки и плюхнулся вниз лицом на мягкую кожу широкого лежбища. Сил у меня больше не осталось.

***

— Вставай! Петр, вставай! Стучат!

— Кто стучит? Зачем стучит? — спросонок не понял я, и только когда проморгался и как следует вгляделся в повисшее надо мной лицо Аны, все вспомнил. Это теперь не Ана. Это Анна. Бедная девочка сейчас наверное в раю. Это для меня рая не будет, а она в своей жизни ничего плохого не совершила! Она обязательно должна отправиться в рай, или получить новую жизнь — красивую и счастливую. Иначе нет в мире справедливости — от слова «совсем».

Впрочем, я и так знал, что никакой справедливости в мире нет — кроме той, что ты творишь своими собственными руками. Но хотелось верить, что это все-таки не так.

— Это Хельга — вмешался в разговор призрак.

— Открой ей — попросил я Анну, и та тут же повернулась и пошла к двери.

Хельга ворвалась как обычно — ураганом, не разбирая дороги едва не пуская облачко пара, как чайник с кипятком. Увидела Анну, хотела что-то сказать, но я тут же ее перебил:

— Быстро! Говори, что хочешь сказать! Ану не трогай — пожалеешь. Ну?!

Хельга многообещающе посмотрела в лицо служанки, прищурилась — молча, ни единого слова в ее адрес не сказала, и обратила свой взор на меня, валяющегося на диване:

— Ректор вызывает. Насколько я поняла — это насчет дуэлей. Иди скорее, там что-то важное! А с тобой (это она Анне) мы после поговорим! И как тебе не стыдно находиться в номере господина в таком виде?!

Только сейчас я разглядел, что Анна вообще-то практически голая — в одних трусиках. Перепачкана мыльной пеной, кое-где бурые пятна, волосы на голове спутаны, будто валялась в стогу с любовником. Мда…вид еще тот! Хельга точно решила, что мы тут с ней кувыркались!

Впрочем — мне сейчас наплевать. Не до того. Не до бабских разборок — это точно. Есть дела и поважнее…

Глава 6

— Разрешите войти?

— Войдите, курсант Син! — ректор был торжественно спокоен, и мне показалось, что он нарочито-торжественно спокоен. Каждый играет свою роль в жизни — иногда достоверно, иногда переигрывает. Этот человек еще не из худших, вполне нормальный, дельный мужик. А то, что он считает меня источником своих неприятностей — так я и есть этот самый источник. Ну вот как кой черт ему все эти волнения, передряги? Да еще и дочку его трахаю. Или…трахал. Еще не решил насчет нее.

— Вызывали, господин ректор? Я весь внимание! — кланяюсь, но не слишком низко. Типа знаю себе цену, но очень уважаю собеседника. Этикет — есть этикет. Ректор смотрит бесстрастно, но мне кажется — оценил мои старания. Ох уж эти условности… Впрочем — а что, на Земле не было условностей? Не расшаркиваются перед сильными мира сего? Просто здесь это более четко выражено.