Принц Алешка

Летать приятно когда тепло, особенно как сейчас, в конце весны. Пахнет цветущими травами, горькой полынью, а как только покосят, голова аж кругом идет от новых запахов. Потом не очень интересно, через месяц все пожелтеет, трава засохнет, и только в овражках, где еще есть небольшие ручейки можно увидеть зеленые островки.

Я пою во все горло, здесь можно не бояться, что тебя будут за это ругать, можно свистеть, можно сколько угодно любоваться далекими полями в разноцветных лоскутках, как одеяло, сшитое из кусочков ткани; маленькими машинами-букашками, пылящими по дороге; облаками. Особенно красивы облака вечером, когда они становятся розовыми, это значит, что солнце садится и подсвечивает сбоку. Все вокруг окрашивается в волшебный розовый свет, как сейчас… Ой! Кажется, я слишком замечтался, так и опоздать можно к построению. Надо быстро лететь домой. Домой? Не знаю, можно ли назвать домом детский дом? Наверное, можно, потому что я не жил в других домах, кроме как один раз…, а может и не было того раза, может это было во сне?

Вот и детский дом, похожий на старый дворец, окруженный высоким каменным забором, с остатками колючей проволоки. Я подлетел к краю крыши и, стараясь не греметь по жести, мягко приземлился. Главное чтобы воспитатели не увидели, а то сразу начнут ахать и стращать спец. интернатом, как будто наш детдом лучше.

Время еще есть. Алешка не торопится, тело постепенно 'оттаивает', и он садится, поджав коленки к подбородку, обхватив их руками, пытаясь согреться, наслаждаясь бескрайними просторами, открывающимися отсюда. Легкий ветерок обдувает его фигурку, и заходящее солнце подсвечивает все вокруг розовыми красками.

Он не часто залезал сюда, и только при удобном случае.

Здесь никто ему не мешает, можно почитать книжку, посочинять глупые стишки. А посочинять он любил, например, есть такой стишок 'Неблагодарность' -

Если тихонько подкрасться к девчонке

и крикнуть ей на ухо – доброе утро!

спасиб от нее ты не жди, не дождешься

а лучше закрой быстрей уши, и голову,

от визга ее и от сумочки с книжками,

которыми стукнет тебя обязательно.

Конечно, стихи не в рифму, но это неважно, главное жизненно.

Здесь можно представить, что он один в этом огромным мире, где нет назойливых воспитателей, нет глупых девчат, которые воображают из себя невесть что (может быть, есть другие, но он их пока не встречал). Нет мальчишек, которые все время доказывают, что они сильнее, правда нет и друга, но он не хочет сюда лезть, может боится высоты или что его накажут? Алешка не боялся, разве можно бояться того, что и так каждый день происходит? Ради тех ощущений, которые он получал здесь, парнишка готов был на это.

Здесь совсем другой мир, в котором невозможно не любить. Он любил всех, любил далекие острова леса в туманной дымке, овражки, степь, панельные пятиэтажки, облицованные плиткой, припорошенные угольной пылью. Алешка даже прощал Меланью Герасимовну; воспитателей…, но только не Чику, ему не место здесь, в этом мире, в его мире. Он был как наказание, от которого никуда не деться, а может, как говорила бабушка из дошкольного детдома, это испытание данное богом?

'А что я такого сделал, чтобы мне посылали испытания? – рассуждал он, – разве виноват, что у меня нет родителей, что они меня бросили или потеряли, и я оказался здесь… или виноват?'

–О-о – ошка-а-а! – раздался снизу крик, – давай спускайся, скоро построение!

– Иду – отозвался Алешка.

Это Колька, его самый лучший друг. Они дружили с первого класса, иногда их называют 'два брата акробата', они даже были похожи чем-то друг на друга. Может тем, что самые маленькие ростом из группы, правда, Алешка не совсем тихоня, поэтому ему больше всего шишек и доставалось.

Алексей присел и скатился по жести, слегка притормаживая руками. Развернувшись спиной, он нащупал первую перекладину и стал спускаться. Пожарная лестница не доставала до земли и парнишка, схватившись за последнюю перекладину, он повис, и немного покачавшись, мягко спрыгнул на землю.

Когда-нибудь свалишься с крыши – встретил его Колька внизу – и голову проломишь.

Алешка передохнул, успокаивая дыхание.

– Ничего ты не понимаешь, – усмехнулся он, – пока сам не попробуешь.

– Ну да, охота голову ломать. Мне и снизу страшно на тебя смотреть, когда ты стоишь на краю. Стоп, – остановил он друга, – тебе через главный вход нельзя, там Марьиванна караулит, кто-то насвистел, что ты на крыше.

– Придется лезть через 'запасной вход'.

Алешка нашел нужное окно, вскарабкался и, просунув обе руки в форточку, подтянулся и щукой проскользнул вовнутрь, в свою спальню.

***

Подождите немного, не торопитесь за ним, я хочу познакомить вас еще с одним героем нашего рассказа, – это барский дом.

Постаревшая усадьба, некогда одиноко стоявшая вдали от города, в бескрайней степи, теперь же окруженная новостройками, видимо доживала свои последние годы.