Принц без королевства

Мэри скрылась где-то в коридорах. Андрей увидел, как Лилли, боднув миску, опрокинула ее и слизала разлившееся молоко. Потом благовоспитанно утерла мордочку ногой, словно салфеткой, подняла голову и поскакала к двери.

— Лилли!

Андрей не знал, дозволено ли ему покинуть свой угол.

— Лилли, иди сюда!

Лань явно не понимала по-русски. Она выскочила из кухни.

Андрей побежал следом. Вместе они пересекли две маленькие гостиные и кабинет, сплошь уставленный книгами. В распахнутые окна лился прохладный майский воздух. На голом паркете лежали квадратные солнечные лоскуты. С подоконников свешивались ковры. Каждое утро Эверлендский замок как будто зевал и сладко потягивался, очнувшись ото сна.

Маленькая Лилли весело гарцевала по залам этого королевства, то и дело оскальзываясь на дубовых, навощенных до блеска порожках. Андрей замешкался, натягивая башмаки, и слегка отстал от нее. Теперь он шел за ланью на цыпочках, подзывал ее шепотом и озирался, из страха попасться на глаза Мэри.

Ему следовало лучше присматривать за Лилли, ведь это было первое поручение Мэри с момента его неожиданного возвращения. Он был готов на все, лишь бы ему разрешили остаться.

Андрей замедлил шаг, увидев, что Лилли остановилась возле этажерки, на которой стояла небольшая кожаная шкатулка.

— Ну хватит, — сказал он. — Иди сюда…

Лань взглянула на него с тем же простодушием, которым он восхищался несколько минут назад.

— Иди сюда, Лилли, Лилечка…

Он стоял метрах в трех от нее, глупо улыбаясь и протягивая к ней руку. Лилли приподняла мордочкой крышку шкатулки, вытащила оттуда три сигары и принялась их жевать. Андрей беспомощно кусал губы. Крышка захлопнулась. Да, здесь Лилли явно чувствовала себя как дома. Breakfast time[2]. Жизнь проще некуда.

Внезапно лань встрепенулась и кинулась к двери.

Когда Андрей выбежал в холл, он сразу понял, что прогулка далеко не окончена. Лань топталась перед ступенями, ведущими наверх. Это была парадная лестница, устланная толстым ярко-красным ковром. Дожевывая последнюю сигару, Лилли бросила на Андрея довольный взгляд и начала взбираться наверх. Видно было, что с лестницами она тоже давно освоилась. В несколько прыжков лань оказалась на площадке.

Андрей колебался, не решаясь подняться следом. Может, лучше вернуться в кухню, найти Мэри, попросить ее о помощи и поплакать у нее на плече? Лилли как будто почуяла его нерешительность. Она вовсе не желала, чтобы он ее покинул, и потому начала жевать золотистую бахрому портьер. Андрей испуганно заохал и бросился в погоню.

Лилли бежала от него по широкому коридору. Перед каждым окном она слегка замедляла ход, чтобы понежиться на солнышке, и в его лучах было видно, как вздымаются ее золотистые бока. Она поднимала голову и блаженно прикрывала глаза. Казалось, лань вот-вот уляжется на пол, разомлев от удовольствия. Но каждый раз какой-то таинственный порыв побуждал ее мчаться все дальше и дальше. В конце коридора она последний раз вдохнула теплый воздух, толкнула какую-то дверь и скрылась за ней.

Андрей долго стоял в замешательстве. Он знал, что вся эта эскапада — чистое безумие. Но даже в самых безумных приключениях наступает момент, когда отход назад гораздо опаснее упрямого наступления.

И Андрей пошел вперед.

Уже ни о чем не думая, он решительно распахнул дверь и шагнул внутрь.

Сцена, открывшаяся его взгляду в этой просторной комнате, больше всего напоминала старинную картину. Лань разлеглась на ковре, в солнечном блеске, возле диванчика, обтянутого голубым шелком. На этом диванчике сидели, плечом к плечу, девушка и паренек, с удивлением глядя на незваную гостью.

Но появление Андрея изумило их еще больше. Парень резко отодвинулся от девушки, собрал разбросанные вокруг бумаги и отошел в сторону. По его лицу разлился жгучий румянец.

Девушка встретила вошедшего ледяным взглядом.

— Извините, — пролепетал Андрей. — Извините… Извините…

Он повторял это слово как заведенный; казалось, его губы так и будут шевелиться до полного изнеможения.

Этель даже не вздрогнула. На ней была белая мужская рубашка и поношенные твидовые брюки с приспущенными подтяжками. Ноги босые, на запястье — голубая шелковая повязка.

Андрей взглянул на паренька, который явно хотел скрыть от него бумаги. Это был Николас, сын Питера, одного из садовников. Он был чуть младше Андрея и намного младше почти двадцатилетней Этель.

Но Андрея удивила не эта встреча, а нечто другое — то, что творилось в нем самом. Он почувствовал, как вслед за испугом в его душе вздымается волна гнева, мощного скрытого гнева, какого он не испытывал очень давно. Он дрожал не только от страха, голода и жажды, но и от ярости. Он понял, что ревнует. На какую-то долю секунды Этель предстала перед ним таинственной, губительно красивой незнакомкой.

Он стоял не двигаясь.

— Что ты здесь делаешь?

— Я искал этого маленького зверя, — сказал он на ломаном английском, указав на Лилли.

— Откуда ты взялся?

— Из коридора.

— А до этого?

— Из кухни.