Принц для провинциалки

– Хорошо, спасибо, работайте спокойно, – Антон понял, что немного погорячился и обидел высокопрофессионального человека. Он извинился и пошел в свой кабинет.

– Вот же мужика колбасит. И какого черта человек так бесится? – недоуменно спросил Федор, с официантками прихлебывающий свежий кофе, – или баба не дала? Вы же знаете, что он вроде живет с этой журналисткой из Москвы, которая приезжала к нам на открытие ресторана. Вроде ничего девка, глазки такие хитрющие. Что ж Антоша не в духах-то сегодня?

Ленка и Лизка, официантки, держа в руках по чашечке кофе, также пожали плечами. Федор подошел к музыкальному центру и поставил CD с каким-то душераздирающим шансоном.

– Выключи, пожалуйста, эту пошлость, – приоткрыв свою дверь, сказал Антон, и снова закрыл дверь. Федор, вместо того, чтобы выполнить просьбу хозяина заведения, прибавил громкость.

– У нас что тут, абсолютная монархия, что ли? Подумаешь: царь-батюшка не выспался и хочет тишины… А люди хотят музыку слушать. Мнение простых людей, хоть они и на тебя работают, тоже надо уважать. В конце концов, он платит нам копейки, а у самого денег – куры не клюют.

– Так он сам работает, как вол, – высказала свое мнение официантка.

– Ага, конечно, работает он… Ему от бабки наследство, знаешь, о-го-го какое осталось.

– Нет, не знаю. А ты откуда про это узнал?…

Дверь кабинета Малова в ту же секунду распахнулась.

– Я хотел бы поинтересоваться, дорогой мой Федор, сколько я должен вам платить? Как вы думаете, сколько стоит ваш каторжный труд?

Все, находившиеся в зале, замерли от неожиданности. Не слыша ответа на свой риторический вопрос, Антон продолжал:

– И еще. Я минуту назад попросил выключить эту чертову музыку. Или я прошу сделать что-то нечеловечески трудное?! – прогрохотал он и снова захлопнул дверь.

Официантки испуганно переглянулись.

– Извините, Антон Сергеевич, громче просто не получилось, – ответил закрытой двери наглый Федор и неспешно отправился на кухню. В этот момент Малов, свирепо нахмурив брови, снова оказался на пороге:

– Так, барышни, что это за митинг бизнес-бедноты? Или вы хотите продвинуться на рынок труда?! Извольте: по первому вашему желанию он весь будет вашим.

Официантки хлопали глазами.

– А Федору передайте, так, для информации, когда его встретите, что я не живу с этой журналисткой, что мы расстались, – он почти закрыл дверь, но потом, снова выглянув, железобетонным голосом добавил:

– И еще передайте Федору, что он с сегодняшнего дня уволен.

– Передадим, – совершенно оторопев, пролепетали девчонки.

– И Андрея Васильевича ко мне позовите, срочно, – дав все указания, Малов захлопнул дверь.

В ресторане воцарилась гробовая тишина, потому что Лизка, во избежание распространения хозяйского гнева и на нее, успела выключить плаксивый шансон.

– Да, вот как все получается, – проговорил бармен Костя, нарушив общее молчание.

– Ничего, все образуется, – сказала Ленка, – Антон Сергеевич отходчивый, он сможет простить Федьку. Просто у него сейчас проблемы, вот он и бесится. И мы можем его понять.

– По-моему, это несерьезно. Подумаешь, москвичка фортель выкинула, а он из-за этого лучшего официанта увольнять собирается? – фыркнул Костя. – Да мало ли что случается, Антон разберется со своей половиной, а Федька другую работу найдет: к конкурентам уйдет, такие везде пригождаются. А для ресторана-то убыток…

Антон не слышал продолжения этого несодержательного разговора. Он сидел в своем кабинете, обхватив голову руками: «Ах, Полина-Полина, что же ты наделала? Зачем же ты так со мной?…»

Именно в таком близком к помешательству состоянии и застал Малова подполковник Бодров, вызванный в кабинет владельца ресторана.

– Здравствуйте, Антон Сергеевич! Что-то случилось? – поинтересовался Бодров.

Малов жестом пригласил его присесть и без всяких предисловий начал озвучивать то, что постоянно вертелось у него в голове:

– Понимаете, Андрей Васильевич, – говорил он, – самое страшное во всей этой истории, то есть то, что больше всего меня расстроило – то, что она сделала это исподтишка. Она знала, что я безгранично доверяю ей, и цинично этим воспользовалась.

Бодров не мог вслух признаться, что не совсем догоняет, о чем говорит шеф, поэтому счел за благо произнести что-то нейтральное:

– Понимаю, Антон Сергеевич, я вас понимаю…

– Нет, не понимаете, потому что я и сам ничего не понимаю, – Малов резко поднялся с кресла и стал шагать по кабинету.

Бодров решился задать вопрос, который помог бы остановить, как ему показалось, надвигающуюся истерику.

– Антон Сергеевич, вы могли бы рассказать мне все по порядку? Что произошло? – отчетливо, но мягко проговаривая слова, будто психиатр в клинике для душевнобольных, спросил экс-подполковник.