Принц Галлии

— Потому что после брачных игр твой наряд стал несколько непрезентабельным, — объяснил Филиппу Гастон. — А когда мы приедем в Кастель-Фьеро, ты должен выглядеть надлежащим образом.

— Ага… Кстати, что вы замышляете?

Переглянувшись с Шатофьером, Гастон ответил:

— Всему свое время, братишка. Потерпи еще немного.

Филипп пожал плечами и взял из рук Симона его камзол.

— Скоро ты поймешь, — угрюмо отозвался Эрнан, — почему я медлил с вызовом Гийома на дуэль. Сначала он должен быть уничтожен морально, а лишь потом — физически.

Филипп уже начинал подозревать, что к чему.

— Похоже, сегодня день сюрпризов, — заметил он.

— Это уж точно, — сказал д’Альбре. — Мы приготовили для тебя сюрприз, ты нам сюрпризик подсунул… чтоб тебе пусто было. А твоему отцу и братьям мы скоро такой подарочек преподнесем, что им тошно станет.

Глава VI «В час, назначенный Богом…»

На просторном дворе замка Кастель-Фьеро Филиппа приветствовала шумная толпа празднично одетых молодых людей. Филипп узнал многих своих друзей, представителей знатных и могущественных родов Гаскони и Каталонии, а также молодых сенаторов из поместных дворян и зажиточных горожан. Со стороны за господами с интересом наблюдали воины из их свиты, оруженосцы, пажи и слуги.

Когда возбуждение, вызванное появление Филиппа, пошло на убыль, молодые люди по знаку Гастона д’Альбре расступились, образовав широкий полукруг, в центре которого оказался Филипп. К тому времени он уже понял, что здесь происходит, и сердце его учащенно забилось.

Гастон сказал Шатофьеру, как бы ставя точку на затянувшемся споре:

— Что ж, ладно, Эрнан. Пожалуй, ты прав. Хотя я старше, но по праву хозяина первенство принадлежит тебе. Начинай.

Разговоры на площади мигом прекратились, и в воцарившейся тишине Эрнан важно подступил к Филиппу, вынул из ножен шпагу и церемонно отсалютовал ему. Филипп знал, что сейчас будут произнесены слова, которые круто изменят всю его жизнь, слова роковые и столь желанные им.

— Я, Эрнан де Шатофьер, граф Капсирский, перед лицом Господа Бога всемогущего и в присутствии благородных вельмож, признаю вас, государь Филипп, единственным и законным наследником герцогства Аквитания, княжества Беарн и Балеарских островов и графств Испанской Марки, в силу чего приношу вам присягу, как будущему своему сюзерену.

Эрнан вернул шпагу в ножны, преклонил перед Филиппом колени и вложил в его руки свои.

— Государь! В час, назначенный Богом, я стану вассалом вашим от графства Капсир со всем принадлежащим ему, что было пожаловано вашими предками мне и моим предкам. Клянусь служить вам верой и правдой, защищать вашу честь и ваше достоинство, как свои собственные, исполнять все обязанности вассала вашего, как требует того закон…

Слушая слова присяги, в общем традиционные, лишь несколько видоизмененные с учетом неординарности ситуации, Филипп внутренне переживал бурю разноречивых чувств. Формально эта присяга не имела никакой юридической силы и по сути была пережитком прошлого. К середине XV века в Галлии оставалось только две ступени феодальной иерархии: все галльские князья были вассалами короля, а все землевладельцы в галльских княжествах непременно были вассалами своего князя, и отношения подданства определялись не взаимными договорами в форме вассальной присяги, а законом, обязательным для всех. Однако в данном случае затеянное группой заговорщиков во главе с Гастоном и Эрнаном представление имело более чем просто символическое значение. Молодые вельможи во всеуслышание заявляли о том, что вопреки традиционным правам наследования и вопреки воле своего сюзерена, признают его наследником его младшего сына, и предлагали Филиппу согласится с их требованиями. Иными словами, его принуждали публично предъявить свои претензии на родовой майорат. Это был самый настоящий бунт, акт вопиющего неповиновения законной власти.

— …Если же я нарушу свой долг, — произносил последние слова присяги Шатофьер, — пусть покарает меня Бог и ваше правосудие, государь!

Филипп на мгновение замешкался, перефразируя формулу принятия в вассалы.

— Сударь! Мы, Филипп, граф Кантабрии и Андорры, принимаем вашу присягу, дабы вступила она в силу в час, назначенный Богом. И в час сей вы становитесь вассалом нашим от графства Капсир со всем принадлежащим ему. Как ваш будущий сюзерен, мы подтверждаем все заверения и права, данные вам и вашим предкам нашими предками.

— Аминь! — произнес Эрнан и в знак скрепления присяги поцеловал распятие, поднесенное ему капелланом замка. Филиппу же целовать распятие не полагалось, так как считалось, что от государя достаточно данного им слова.