Принц и инспектор Вест

Роджеру встретилась семья: быстрый в движениях коротышка-отец, тащивший в каждой руке по ребенку, возбужденная девушка с малышом на руках и мать, которая несла одного ребенка на руках, а другого вела за руку. И это в такой поздний час! Все они странно спешили и не смотрели на отель. Их шаги разносились далеко вокруг.

Они завернули за угол.

На мгновение широкая улица опустела. Перед глазами Роджера стояло лицо Джанет: она стояла у окна во двор и смотрела на него. Но не так, как на Асира, а с каким-то глубоким чувством. Сейчас он уже не злился: его охватило чувство глубокого беспокойства.

Было половина третьего.

Он подождет до трех, и тогда…

Что еще он мог сделать – только позвонить Северини?

Без четверти три он почувствовал, что больше не может выносить такое напряжение, перестал шагать по улице и поспешил в отель. Он так быстро ворвался в вестибюль, что напугал троицу игроков. Поднявшись в номер, он подбежал к телефону, снял трубку и замер, уставившись на окно, рядом с которым Джанет сегодня разговаривала с принцем Асиром. Без сомнения, это был один из самых замечательных моментов в ее жизни.

– Алло?

– Начальника полиции, пожалуйста, синьора Северини.

– Си, синьор.

Северини, конечно, спит. Это были те немногие часы, когда он мог позволить себе расслабиться, и у него, без сомнения, будет не очень хорошее настроение, когда его разбудят. Но, вероятно, потребуется вечность, чтобы разбудить его. Сразу его все равно не дадут; сначала соединят с дежурным, который постарается куда-нибудь отфутболить Роджера; а почему бы и нет? Если бы он мог найти кого-нибудь, кто говорит по-английски…

– Это Северини, – отрывисто произнес Северини. – Это вы, Вест?

– Прошу прощения, что беспокою вас, – сказал Роджер. Он был удивлен и безумно рад, что Северини оказался за своим столом и настроен дружелюбно. – Теперь ваша очередь смеяться надо мной. Я ужасно обеспокоен. Моя жена ушла поужинать с Уайттекером из «Глоба». Какой-то ресторан на крыше около кафедрального собора. И они еще не вернулись.

– Что вы сказали?

– Они… не… вернулись.

– В такое время? – воскликнул Северини. Это восклицание еще больше подстегнуло беспокойство Роджера. – Они не сказали, что будут поздно?

– Нет, я ожидал их около двенадцати часов.

– Везде все закрывается вскоре после полуночи, кроме погребков-притонов, – быстро произнес Северини. – Хорошо, Вест, я сделаю запрос сейчас же. Приходите сюда или мне позвонить вам?

– Если вы не возражаете, я подойду к вам.

Глаза у Северини были красные.

Он был не в своем кабинете, а в большой комнате на первом этаже, которая несколько напоминала информационный отдел Скотленд-Ярда. На одной стене висели карты Милана, а на другой – таблицы, около которых стоял полицейский в серой форме и передвигал фишки, обозначавшие патрульные машины. Шесть полицейских сидели у телефонов и двое у радиотелефона. Комнату заполнял шум голосов, и все, находившееся здесь, отличались мрачным и сосредоточенным видом.

– Ну, Вест, – рука Северини легла на плечо инспектора, – я не думаю, что нам придется долго ждать известий. Мы выяснили, что, выйдя из ресторана «Каспери», находящегося на крыше, они сели в такси. Они опоздали туда, потому что заслушались певицу в кафе. Сейчас мы разыскиваем шофера такси и ждем сообщений от полиции и других людей, которые могли их видеть потом. Это не будет долго. – Бледные нервные пальцы стали твердыми. – Не беспокойтесь, мы найдем ее, – Теперь, когда у него появилось новое дело, которое не было для него дополнительной нагрузкой, Северини казался более уверенными спокойным.

– Этого газетчика Уайттекера вы знаете хорошо?

– Не очень, но у него хорошая репутация в Лондоне.

– И недавно приобретенная здесь в отношении женщин, – сухо произнес Северини. – Могу сказать вам, не так уж много вещей проходит мимо нас. Уайттекер, как и многие другие, был хорошим журналистом. Возможно, несколько ленивым и надоедливым, но в меру. Он хорошо знает Милан и другие районы Италии. Но несколько месяцев назад он переменился. Он начал бродить по притонам. Дважды к нам поступали жалобы о том, что он напивался в тех местах, которые ваш Джонсон называет нереспектабельными, связывался он и с уличными девками. Он тратит значительно больше денег, чем зарабатывает. Когда мне доложили об этом, что я мог сказать? Как вы говорите – пусть жена беспокоится.

– Да, это могло быть, – сказал Роджер.

– Но он приятный человек, – заявил Северини, – и толковый. Иногда я читаю «Глоб», и он достаточно точен. Мне не приходилось применять к нему строгости. По-английски это называется «строгости»? Хорошее слово.

– Да, верно, – проклятое слово, верное или неверное. Есть ли у вас…

Заметив, что стоящий у телефона человек с прилизанными волосами и в светлом френче поднял руку, Северини подошел к нему. После быстрого обмена фразами на итальянском языке человек в сером, а затем Северини посмотрели на Роджера.

Они не улыбались.

Когда Северини медленно подошел к Роджеру, весь его вид свидетельствовал о том, что у него есть что-то неприятное.

«О Джанет?»