Принц и Мадонна (СИ)

— Ладно. Ладно. Разбушевался.

— Лучше пойди посмотри что со второй. Ей не хуже.

— Спит она. Я недавно заглядывал в комнату.

— Ну раз спит, то пусть спит.

Дальше я уже ничего не слышала. Уплыла в блаженное забытье.

Бум-бум-бум-бум. В голове стучал набат. Я с трудом разлепила веки. Перед глазами все плыло. Моргнула. Раз. Второй. Третий. И только потом сообразила, что лежу на своей кровати в спальне.

— Кто бы мне подал воды, — простонала, представляя сколько метров надо преодолеть до кухни, чтобы добраться до вожделенной влаги.

— Сейчас принесу. Лежи. Не двигайся, — раздалось сзади меня.

Я резко дернулась, поворачиваясь. И тут же застонала. В голове бухнуло в два раза сильнее.

— Я же сказал, лежи. Все сделаю, — на меня смотрели, смеясь, темные глаза Принца Данииловича.

Мужчина лихо поднялся с кровати и пошел к двери. Я же не могла отвести взгляда от его бордовых… боксеров. А кроме них на Датском ничего не было. Абсолютно ничего. Скульптурно вылепленный силуэт, отпечатавшийся в памяти, стоял перед глазами даже тогда, когда он скрылся в дверном проеме.

— Что делает у меня Датский? — пробормотала. — Это же не сон? — спросила сама у себя.

В поле зрения появился стакан с пузырящейся жидкостью.

— Это для тех, кто не умеет пить, — сразу предупредил меня Принц Даниилович, присаживаясь передо мной на корточки и подавая воду. Лишь лежа на боку мне было легче.

— Я, вообще, не пью, — прошелестел незнакомый женский голос. Папирусная бумага и то влажнее, чем он.

— Давай я помогу тебе встать, — предложил Датский. — Иначе обольешься.

С трудом подняла голову, позволяя себе помочь. Сделала первый глоток холодной воды, показавшейся мне эликсиром жизни. Тут же вспомнила как недавно поила Датского. А он, молодец, быстро очухался. Теперь же мы поменялись ролями. Я была ветошью, а он моим спасителем.

— Ну, что? Легче? — поинтересовался мужчина, когда я расправилась с последней каплей живительного напитка.

— Ага. Но чувствую себя тряпкой.

— Скоро станешь огурцом. Лекарство действует быстро. Проверено на себе, — обнадежил меня мужчина.

— Охо-хо. Моя голова, — простонала.

— И это тоже пройдет, — Датский забрал у меня из рук пустой стакан и поставил на прикроватный столик.

Я откинулась на спину, ощущая как плохое самочувствие потихоньку начинает отступать.

— А где Георгий Антонович? Лиля? — меня волновало, кто и где им постелил, если Датский спал у меня в кровати.

— Твоя подруга еще вчера отправилась домой. Ее Жора завез, когда домой поехал, — ответил декан, потянувшись. А затем раскинул руки в разные стороны, напрягая мышцы.

Мускулы под кожей заиграли. У меня аж во рту пересохло, только в этот раз уже не от жажды, а от вожделения.

На фоне окна фигура Датского смотрелась не хуже античной статуи в музее. Сразу же возникало желание пощупать.

— А вы почему не на работе? — хрипло спросила.

— Взял отгул, чтобы поухаживать за одной приболевшей студенткой, — ответил он, разминаясь и дальше.

Я вспомнила о разговорах, ведущихся в академии и застонала.

— Что случилось? Так сильно голова болит? — подскочил ко мне мужчина. В его глазах светилась тревога.

— Не хочу идти в академию. Можно меня отчислить не выходя из дому? А документы прислать по почте? — спросила у Датского.

— Что ты такое говоришь? Что за упадническое настроение? Подумаешь, перепила. С кем не бывает? Мы в студенческие годы с твоим отчимом и не такое переживали. Это даже не конец света, — принялся поучать меня мужчина.

— О нас все знают, — простонала. — Я людям на глаза боюсь появляться, — прикрыла ладонью лицо, как будто это могло мне помочь спрятаться от осуждения.

— О чем знают все, чего не знаю я? — Датский замер.

Пришлось ему рассказать о вчерашних событиях. Мужчина слушал очень внимательно. Не перебивал. Лишь в конце задал несколько уточняющих вопросов.

— И по этой причине ты хочешь бросить учиться? — удивился он. — Только потому, что люди судачат?

— Они судачат обо мне. Как вы это не понимаете? Это же стыд и позор связаться с женатым мужчиной. И это еще моя мама не знает, — простонала.

И в этот момент вдалеке заиграла мелодия, извещающая, что именно она и звонит.

— О, Боже. Вот и мама. Легка на помине, — мне стало дурно.

— Может быть, она хочет пожелать тебе доброго утра, — улыбнулся Датский, усаживаясь на край кровати.

— Да какая разница? Это же мама. Она найдет за что устроить головомойку.

— А мне она показалась милой женщиной, — как ни в чем не бывало заявил декан.

— Это вы с ней еще толком не общались, — я начала выпутываться из одеяла, понимая, что мама просто так в покое меня не оставит.

ГЛАВА 26

— Открой дверь, немедленно, — услышала я гневный голос родительницы.

Что делать? Как быть?

Я не могу не пустить ее, иначе она все равно откроет дверь своими ключами. Мой взгляд заметался по стенам коридора. Новый стук в дверь заставил принять решение.

Чему быть — того не миновать.

Щелчок замка был для меня подобен грому.

— Где он? — шумела мама, влетая в квартиру, следом за ней показался Георгий Антонович. В этот миг он больше всего напоминал нашкодившего пса, увязавшегося за хозяйкой.