Принц и нищенка

Когда в комнате становится очень темно и я вижу очертание силуэта, двигающегося в мою сторону, мое сердце очень трепетно стучит, потому что я очень хочу, чтобы он поскорее ко мне приблизился. Гофман опускается на кровать и притягивает меня к себе руками, я осторожно касаюсь пальцами его лица и аккуратно его целую. Сначала очень мягко, почти невесомо. Фил скользит языком по моим губам и я их приоткрываю, в моей груди настоящий пожар и он распаляется все сильней, ведь с каждой секундой наш поцелуй становится все уверенней и чувственней. Меня вообще куда-то уносит. Если бы я знала, что это настолько прекрасно, я бы пошла целовать его за тридцать тысяч!

— Стой, Гофман! — я отлепляюсь и шепчу ему в губы, — Мы же с тобой собирались чему-то учиться.

— Ага, доверию! — он укладывает меня на кровать и ложится рядом, нежно меня обнимая.

— И какой план?

— Их два, — Фил опять дергает бровями, — Есть очень длинный и тогда мы просто сейчас ляжем спать. И завтра. И послезавтра.

— А в чем замысел? — спрашиваю недоверчиво.

— Ты поймешь, что рядом со мной можно расслабиться и я не собираюсь на тебя давить и слишком откровенно тебя домогаться. Ты перестанешь от меня удирать и дергаться, просто будешь наслаждаться моментом и знать, что я не перейду черту, пока ты сама это не захочешь…

— А второй? — я кокетливо на него смотрю.

— Да почти все тоже самое, только мы полностью пропускаем первую часть и сразу целуемся до утра! Твоя уверенность во мне появляется по умолчанию и ты не сомневаешься, что я смогу вовремя притормозить.

Мне нравятся как в темноте блестят его глаза, есть в них что-то волшебное, сказочное. Ладно, я сдаюсь, сейчас мне безумно хочется просто расслабиться в его объятиях и вообще ни о чем не думать.

— Ну, что, ты подумала? — спрашивает меня с улыбкой.

— Все таки, Гофман, ты олень! — я смеюсь, — Вроде не первый день меня знаешь, а так и не понял, что я человек нетерпеливый, спонтанный и никакие длительные варианты мне не подходят!

Эпилог

Мы построили горку. Большую, до второго этажа. Только Серега ее не увидел.

Он вернулся к нам только в июне и то ненадолго. Теперь он выглядит намного лучше, но в таких делах никто ничего не обещает и ему предстоит еще несколько операций. Но судя по тому, что сейчас он снова очень шустрый, дела пошли в гору. Гофман говорит, что с Серегой всё обязательно будет хорошо и я ему верю.

Я хорошо помню нашу встречу. Было очень тепло и ясно, в воздухе пахло горячим алфальтом. В этот день мы сдали последний экзамен и я жутко радовалась, что опять каким-то чудом не завалила его. С этими поцелуями до утра было не до учебы, но учителя в частных гимназиях творят чудеса и даже из глупой Васьки за пол года им удалось слепить более менее приличную будущую абитуриентку.

Серега был все еще лысый, но теперь у него появились ресницы и брови, он заметно поправился и кожа приобрела человеческий цвет. Он радостно бежал к остальным мальчишкам, пока мы с Филом стояли в стороне и наблюдали, как он долго и живо что-то им рассказывает. Серега беззаботно смеялся. От переполнявших меня эмоций, я даже пустила слезу. Все таки, когда не ограничиваешь себя в эмоциях, на сердце становится легче. Когда Серега вдоволь наговорился и нахвастался новыми кроссовками, мы показали ему Лже-Жулика, но он сразу же его не признал. Как мы только его не уговаривали, стоял на своем: «Что я своего кота не узнаю?». Пришлось говорить, что Жулик очень тосковал, пошел его искать, но до сих пор не вернулся. Серегу этот вариант устроил, он сказал, значит, либо скоро должен вернуться, либо уже успел дойти до Москвы и будет ждать его там. Тем более в будке, за площадкой, недавно ощенилась собака Булька, и мы все вместе пошли смотреть и гладить трех упитанный черных щенят. Серега всем придумал имена: Ночка, Звездочка и Борька. Гофман возмущался, что это дурацкие имена и назвали их, как коров и они с Серегой сразу начали ссориться.

— А где вообще Скворец? — хорек обиженно хлопал глазами, пока мы возвращались к зданию интерната.

— В родной гавани! — я не скрывала ироничной улыбки, — Будет только в среду.

Скворцову опять дали десять суток. В последнее время он оттуда просто не вылезает, как будто специально нарывается на неприятности.

— А этот почему тебя трогает? — возмущено пищал Серега, — Сейчас я сам ему всеку!

— Перестань, это мой парень, — я отвесила ему едва заметный щелбан по уху.

— Скворец все равно лучше!

— Этот тоже ничего! — я хитро смотрела на Гофмана, он улыбался.

— А я говорю Скворец! — не унимался хорек.

— Давай расскажем ему, что это твоя семья помогает ему с лечением, — я шептала на ухо Филу, притормаживая его у двери.

Серега уже втопил далеко вперед. Он же еще не показал кроссовки девчонкам и не проверил, у кого какие хранятся запасы сладкого.

— Васька, он же ребенок, — Гофман чмокнул меня в щеку и обнял, — Пусть его героем будет Скворцов, мне совсем не обидно и не жалко!

— Тогда, ты будешь моим героем! — я повисла на его шее и поцеловала в губы.

— Это намного лучше! Представляешь, если бы сейчас ко мне лез целоваться Серега?