Принц и нищий [Издание 1941 г.]

Он спас от виселицы подмастерья, который был осужден за то, что поймал заблудившегося сокола; спас женщину, укравшую отрезок сукна у ткача; но уже не успел спасти человека, осужденного на смерть за убийство оленя в королевском лесу.

Он оказывал постоянное благоволение судье, сжалившемуся над ним в то время, когда его обвиняли в краже поросенка, и с истинным удовольствием видел, как этот судья мало-помалу приобретал всеобщее уважение и сделался известным и почтенным человеком.

До конца дней своих король любил рассказывать историю былых приключений, начиная с той минуты, когда часовой прогнал его от дворцовых ворот, и кончая ночью, когда он искусно вмешался в толпу рабочих, украшавших аббатство, проскользнул в собор, спрятался в исповедальне и уснул так крепко, что на следующее утро чуть не проспал коронации. Он говорил, что частые повторения этого драгоценного урока укрепляют его в намерении извлечь из него пользу для своего народа и что, пока жив, он будет рассказывать эту историю, оживляя в своей памяти скорбные впечатления и укрепляя в своем сердце ростки сострадания.

Майлс Гендон и Том Кэнти во все его краткое царствование оставались его любимцами и искренно оплакивали его, когда он умер. Добрый граф Кентский был достаточно благоразумен и не слишком злоупотреблял своей особой привилегией, но все же он воспользовался его дважды, кроме того случая, который нам известен: один раз при восшествии на престол королевы Марии и другой — при восшествии на престол королевы Елизаветы. Один из его потомков воспользовался тою же привилегией при восшествии на престол Иакова I. Прежде чем этой привилегией собрался воспользоваться его сын, прошло около четверти века, и «привилегия Кентов» была забыта большинством придворных, так что, когда в один прекрасный день тогдашний Кент позволил себе сесть в присутствии Карла I, поднялся страшный переполох! Но дело скоро объяснилось, и привилегия была подтверждена. Последний из графов Кентов пал в гражданской войне, сражаясь за короля, и с ним кончилась эта странная привилегия.

Том Кэнти дожил до глубокой старости; это был красивый седовласый старец, величавой и кроткой наружности. Все искренно уважали его и оказывали почет его странной необычайной одежде, которая напоминала о том, что «в свое время он сидел на престоле». При его появлении все расступались, давали ему дорогу и шептали друг другу:

— Сними шляпу, это королевский воспитанник!

И все кланялись ему, а он в ответ ласково улыбался, и эту улыбку ценили высоко, потому что, когда произошли описанные здесь события, он вел себя с таким благородством.

Да, король Эдуард Шестой жил недолго, бедный мальчик, но он достойно прожил эти годы. Не раз, когда какой-нибудь важный сановник, какой-нибудь раззолоченный королевский вассал упрекал его в излишней снисходительности или доказывал, что тот или другой закон, который хотел он смягчить, и без того достаточно мягок и без того не причиняет никому чрезмерных стеснений и мук, юный король устремлял на него свои большие, красноречивые, полные грустного сострадания глаза и говорил:

— Что ты знаешь об угнетениях и муках? Об этом знаю я, знает мой народ, но не ты.

По тем жестоким временам — царствование Эдуарда VI было на редкость милосердечным и кротким. И теперь, расставаясь с ним, попытаемся сохранить о нем добрую память.