Принц и пилигрим

Голос ее взволнованно зазвенел. И по всей притихшей комнате, будто эхо, пробежал шелест и говор придворных дам. Юная фрейлина подле королевы тоже замерла, как натянутая тетива, жаркий восторженный румянец залил ей лицо и шею.

— Он скоро добрался, — заметил я как ни в чем не бывало, на самом деле стараясь унять биение своей крови, которое усиливалось и учащалось вместе со стуком приближающихся копыт.

Глупец, говорил я себе, глупец. У него теперь свои дела. Ты выпустил его на волю и потерял. Этот сокол не вернется под колпак. Отныне держись в тени, королевский прорицатель, один на один со своими грезами и видениями. А ему предоставь свободу и жди, пока будет в тебе нужда.

Застучали у дверей, отозвался торопливый голос слуги. Распорядитель сорвался с места, но тут в комнату влетел паж и, задыхаясь, произнес повеление короля, переданное в спешке и без придворных обиняков:

— С изволения королевы… Король прибыл, и ему нужен принц Мерлин. Безотлагательно, он сказал.

Выходя, я слышал, как у меня за спиной ожил замерший зал, пажи бросились со всех ног — накрывать новые столы, нести вина, благовония, свечи, а дамы, суетясь и квохча, как целый птичий двор, засеменили вслед за своей госпожой в королевскую опочивальню.

Глава 3

— Она уже здесь, мне сказали?

Артур больше мешал, чем помогал слуге стаскивать с него грязные сапоги. Оказывается, и Ульфин все же пришел из часовни: в соседней комнате слышался его голос, он распоряжался слугами, вносившими и распаковывавшими королевские одежды. А снаружи тихий город словно вдруг раскололся — шум, факелы, конский топот, громкие команды. И время от времени сквозь общий гул отчетливо раздавался визгливый женский смех: не все в Эймсбери блюли траур.

Сам король тоже не очень-то о нем помнил. Он избавился наконец от сапог, сбросил с плеч тяжелый дорожный плащ. И посмотрел на меня точь-в-точь как Игрейна, искоса и выжидательно.

— Ты разговаривал с ней?

— Да. Я сейчас от нее. Она собиралась угощать меня ужином, но теперь, я думаю, готовится накормить тебя. Она прибыла только сегодня, ты найдешь ее уставшей, но она успела немного отдохнуть и отдохнет еще лучше после того, как повидается с тобой. Мы не ждали тебя раньше утра.

— «Доблесть цезаря — в скорости», — улыбнулся он, произнеся любимое выражение моего отца; по-видимому, я как наставник несколько злоупотреблял им. — Разумеется, только я сам и маленький отряд. Вырвались вперед. Остальные прибудут позже. К похоронам, надеюсь, поспеют.

— Кто же эти остальные?

— Маэлгон Гвинеддский с сыном, тоже Маэлгоном. Брат Урбгена Регедского, третий сын старого Коэля, его зовут Мориен, я не ошибся? Кау сам тоже не может приехать, послал вместо себя Ридерха, а не Хевиля, заметь, чему я рад, терпеть не могу этого ругателя и хвастуна. Затем, постой, постой, Инир и Гвилим, Борс… И еще, мне сказали, Серетик Элметский уже в пути.

Он назвал еще кое-кого. Большинство северных королей послали вместо себя сыновей или приближенных, и это понятно, ведь остатки саксонских армий все еще угрожали их владениям и им надо было охранять свои границы. Все это Артур рассказал мне, плеща водой, которую слуга налил ему для умывания.

— И отец Бедуира тоже уехал домой. Сослался на какие-то дела, но, между нами говоря, я думаю, он хочет присмотреть за действиями короля Лота.

— А Лот?

— Отправился в Йорк. Я на всякий случай распорядился, чтобы за ним следили. Так что он в пути, это мне известно точно. Но там ли Моргана? Не поехала ли навстречу королеве?

— Моргана в Йорке. Но есть еще один король, о котором ты ничего не сказал.

Слуга протянул полотенце, и Артур спрятал голову, растирая мокрые волосы.

— Кто же это? — глухо прозвучал его вопрос.

— Колгрим, — ответил я вкрадчиво.

Он выглянул из-под полотенца. Лицо его пылало, глаза сверкали. Десятилетний мальчик, да и только, подумалось мне.

— И ты еще спрашиваешь?

Это был голос не мальчика, а взрослого мужа, и в нем звучало самодовольство, словно бы шуточное, но на самом деле вполне искреннее. О боги, подумал я, вы же сами вознесли его, так не усмотрите в его ответе предосудительной гордыни! И поймал себя на том, что на всякий случай делаю пальцами оберегающий знак.

— Спрашиваю, хотя мог бы догадаться.

Он вдруг стал совершенно серьезен.

— Это оказалось потруднее, чем мы думали. Можно сказать, что под Лугуваллиумом мы сделали полдела, только сломили их силу, и Бадульф умер от ран, но Колгрим остался невредим, отошел к востоку и собрал остатки своего войска. Мы не беглецов преследовали — у них накопились большие силы, и битва велась не на жизнь, а на смерть. Окажись мы там меньшим числом, они, глядишь, еще взяли бы над нами верх. Сами они, по-моему, больше нападать не думали, они продвигались к восточному побережью — верно, хотели убраться восвояси. Но мы настигли их на полдороге, и они встали против нас на реке Глейн. Тебе знакома та местность?

— Не слишком.