Принц и пилигрим

Однажды по весне, когда Александру шел восемнадцатый год, случилось так, что он отправился вместе с Барнабасом и еще двумя спутниками — замковые слуги и, строго говоря, не из числа воинов, но готовые, как то было принято среди мужчин в те времена, защитить себя и своего лорда, — объезжать границы имения. На излучине реки, там, где на отмели вода, разбрызгиваясь, струилась по обкатанной гальке, на дальнем берегу они заметили группу из трех вооруженных всадников, явно собирающихся переправляться. Подъехав ближе, Александр разглядел на тунике одного из чужаков изображение вепря, знак Корнуолла. Юноша пришпорил коня и нетерпеливо окликнул незнакомца.

Так случилось, что корнуэльцы, направляясь в Вирокониум, сбились с пути и, зная, что заехали на чужие земли, искали брода, надеясь, что дорога выведет их к деревенскому двору или пастушеской хижине, а там их направят в нужную сторону. Заслышав крик Александра, они решили, что их переправе препятствуют. Всадники остановились, а затем тот, что с гербом, при виде, как ему показалось, молодого рыцаря в сопровождении трех вооруженных воинов, прокричал в ответ что-то вызывающее и, обнажив меч, направил коня в воду.

Мгновенное замешательство, предостерегающий крик Барнабаса — а в следующее мгновение было уже поздно. Александр, юный и пылкий, воспитанный на легендах о доблести и дерзании, только об этой минуте и мечтал. Опережая мысль, меч Бодуина скользнул в мальчишескую ладонь, и там, в подернутой рябью воде реки Уай, Александр нанес свой первый удар в своем первом поединке.

И ему посчастливилось. Меч встретил чужой клинок, сбил его в сторону и прошел точно и с убийственной стремительностью прямо в горло противника. Тот беззвучно упал. Барнабас и слуги подскакали к юноше, но сражение как таковое уже закончилось. Убитый, должно быть, возглавлял отряд: едва он рухнул, как остальные двое поворотили коней и галопом поскакали прочь.

Александр, задыхаясь от возбуждения, потрясенный тем, что впервые лишил жизни человека, машинально сдерживал рвущегося вперед коня, глядя вниз, на тело, распростертое на отмели. Барнабас, не менее бледный, схватил его коня за уздечку.

— Зачем ты это сделал? Глянь на герб! Это же корнуэльский вепрь! То были люди Марка!

— Знаю. Я… я не хотел его убивать. Но он хотел убить меня! Он первым обнажил клинок. Ты разве не видел? Я окликнул его, спрашивая, что у него за дело, вот и все. И тут он выхватил меч, а за ним и остальные. Барнабас, или ты не видел?

— Видел, конечно. Ну что ж, теперь уже ничего не попишешь. Вы двое, заберите тело. Надо бы вернуться и рассказать о случившемся госпоже вашей матушке. Недобрый выдался день, ох и недобрый!

Кони с плеском выбрались из воды на берег, и отряд медленно двинулся назад, в замок.

Глава 11

Анна была в саду, наблюдая, как садовник подрезает ветви на яблоне. Едва Александр начал рассказывать, она подхватила сына под руку и поспешно отвела его в сторону, так чтобы слуга не слышал.

— Понимаешь, — с силой проговорила она, — если это и впрямь были Марковы люди, то мы в опасности.

И Анна не позволила сыну произнести ни слова до тех пор, пока они не уединились в ее личных покоях. Служанка, что прибиралась в комнате, была предусмотрительно отослана.

— Но, матушка, — запротестовал Александр, — эти люди нарушили границы наших владений, а тот, кого я убил… он напал на меня. Спроси Барнабаса, он расскажет, как все было. Я увидел корнуэльский герб, и я окликнул чужаков, приветствуя их и спрашивая, что у них за дело, а они ринулись на меня. Что еще я мог поделать?

— Да, да, знаю. Здесь беды нет. Но остальные, когда они возвратятся в Корнуолл, — ты говоришь, вы с Барнабасом взяли с собой двоих спутников? Они стояли близко? Достаточно близко, чтобы люди Марка разглядели их значки?

— Ну конечно, — нетерпеливо откликнулся юноша. — И наверняка по ним поняли, что находятся на нашей земле, но даже это их не остановило.

Анна помолчала минуту, а затем, тихонько вздохнув, отвернулась и медленно дошла до окна. Там стояло кресло, рядом — ее пяльцы для вышивания. Она отодвинула рукоделие, села и, подперев голову, долго и неотрывно глядела в окно. Белый голубь, завидев хозяйку, вспорхнул на каменный подоконник и принялся с тихим воркованием расхаживать туда-сюда, надеясь на горсть зерна.

Но хозяйка не видела его и не слышала. Она снова была в комнате Маркова замка в ту памятную полночь, и вместе с нею — все воспоминания, что она отчаянно пыталась сберечь нетленными и позабыть в одно и то же время. Но вот Анна резко отвернулась от окна и выпрямилась в кресле. Испуганный резким движением голубь замахал крыльями и улетел.

— Александр…

— Что такое, матушка? Ты побледнела. Тебе нездоровится? Прости, если огорчил тебя, но с какой стати ты говоришь об опасности? Ты же сама сказала: оттого, что я убил того рыцаря, беды не случится, и это правда…