«Принц» и «цареубийца». История Павла Строганова и Жильбера Ромма

Соляные копи в Величке разрабатывались местным населением еще с XIII века

Мой ученик был представлен императрице, которая дала ему чин корнета в полку своих кирасир. Она желает ему блага, и за этой милостью последуют другие, более значительные».

В следующем послании, отправленном полгода спустя, Ромм с такой же, почти этнографической точностью описывает свой быт в России:

«Я совершенно не ощущаю суровость климата, поскольку в доме можно устроить себе вечную весну в то время, когда за дверями стоит морозная зима. Но принятый в этой стране образ жизни и особенно тот воздух, которым приходится здесь дышать, делают необходимыми частые прогулки. Я приспособился использовать те меры предосторожности, которые предпринимают русские, выходя из дома при 15–16 градусах мороза. Я никогда не чувствовал себя лучше, поскольку воздерживаюсь от излишне плотной пищи русских, которая вынуждает их всю свою жизнь бегать и париться. Я же избегаю самого зла, чтобы не заниматься его исправлением. Я могу себе это позволить, благодаря многочисленным оранжереям, изобилующим овощами, рекам и озерам, богатым рыбой, столь изысканной по вкусу и разнообразной, как нигде более, благодаря усердию русских, которые, не имея винограда, научились готовить великое множество напитков, чуть кислых и хорошо освежающих, каковые они делают из меда, из грубой и из обжаренной муки, из березового сока и других плодов земли.

Несмотря на все предпринимаемые мною меры против вялости, охватывающей весь мой организм, я становлюсь отяжелевшим, сонным и ленивым».

Не последнее ли обстоятельство виной тому, что в дальнейшем письма Ромма становятся все более бедны информацией о его жизни в Петербурге?

Напротив, Ромм охотно поделился с друзьями своими впечатлениями о путешествии по России в 1781 году, в котором, как уже ранее говорилось, он вместе со своим воспитанником сопровождал графа А.С. Строганова и его двоюродного брата барона А.Н. Строганова в поездке, имевшей целью открытие в Пермском крае нового наместничества. Впрочем, об этой поездке мы знаем не только из его письма Дюбрёлю, ошибочно датированному 8/18 декабря (правильно – либо 8/19, либо 7/18, так как разница между старым и новым стилями составляла тогда 11 дней) 1781 года, о котором речь пойдет ниже, но и из путевых дневников. Таковых сохранилось два – описывающих разные отрезки маршрута: от Петербурга до Москвы и от Нижнего Новгорода до Казани. Тем не менее, несмотря на такое количество источников, относящихся к данному путешествию, оно породило больше всего противоречий в последующей исторической литературе.

Так, название первого из путевых дневников Ромма – «Путешествие из Петербурга в Москву» – ввело литературоведа В.П. Семеникова в заблуждение, результатом чего стала выдвинутая данным автором в 1923 году версия о знакомстве будущего монтаньяра с рукописью одноименного сочинения А.Н. Радищева. В наши дни эта гипотеза неоднократно и всякий раз убедительно опровергалась петербургским историком М.М. Сафоновым. Вместе с тем отдельные комментарии М.М. Сафонова к собственно содержанию этих заметок Ромма кажутся мне далеко не бесспорными, а именно – интерпретация высказываний риомца в «Путешествии из Петербурга в Москву» о том, что русские крепостные находятся в лучшем положении, нежели французские свободные крестьяне:

Барон Александр Николаевич Строганов (1740–1789) приходился графу А.С. Строганову двоюродным братом