Принц из деревни

Но за целый месяц мы не виделись ни разу. И если вначале я утешала себя мыслями о том, что мужчине точно не до свиданий, когда сын в больнице с таким тяжелым диагнозом, то сейчас подобные убеждения давались все сложнее.

Влад уже несколько дней не звонил и даже не писал. Это пугало. Я не разуверилась в его словах, и сделанное там, в Зипунах, признание, все еще отчетливо звучало в ушах, согревая мое сердце, но все трудней было допустить возможность нашего с ним совместного счастья.

Никогда не была мнительной, но и из сказок выросла давным-давно. А в реальной жизни как раз существовало множество причин, по которым Сотников мог молчать. Зато шеф как раз сегодня, казалось, решил перестать оказывать мне снисхождение.

– Простите, Сергей Семенович, – подавила вздох, потому что экран телефона, который я гипнотизировала последнюю четверть часа, упорно оставался темным. – Задумалась.

– Хотел бы я знать, о чем? – хмуро отозвался редактор, разглядывая меня. – Что может быть настолько важнее планерки, что ты все пропустила мимо ушей?

– О темах для новых публикаций, конечно, – заставила себя улыбнуться ему, прекрасно зная, что бы он хотел услышать сейчас.

– Красиво врешь, – кивнул Мурзин. – Только не убедительно. О работе с таким мечтательным выражением лица не думают. Ты не беременна часом? Корецкий вон в отпуск просится, – недовольно сверкнув глазами в сторону Максима, главред продолжил. – Имейте в виду, если вы действительно надумали плодиться и размножаться, рожать будешь прямо в редакции. В промежутках между написанием статей. Я из-за вашей любви не собираюсь терять первоклассных специалистов.

Мне показалось, будто в лицо плеснули холодной водой. Сидевший чуть в стороне справа от меня Макс закашлялся, а все остальные присутствующие уткнулись в бумаги, изо всех сил стараясь не рассмеяться. О понятии деликатности, конечно, наш начальник даже отдаленного представления не имел. Разве можно о таких вещах говорить публично?

– Ладно, все свободны. Ковалева, надеюсь, ты меня услышала. Никакого отпуска в ближайшее время. Ни обычного, ни декретного.

Из кабинета я вылетела первой, собираясь поскорее укрыться в собственном, потому что прекрасно знала, о чем в первую очередь начнут теперь болтать все, кто был на планерке. И участвовать в этом разговоре не было никакого желания.

– Оксана, стой! – нагнал меня на лестнице Максим. Тронул за плечо, заставляя обернуться.

– Это правда?

– Ты о чем? – с ним хотелось говорить еще меньше, я так и не смогла победить в себе неприязнь к этому человеку, после того как узнала о его связи с женой Влада.

– Не прикидывайся, – помрачнел он. – Прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ребенок мой?

Я смотрела на человека, с которым провела вместе столько времени, который клялся мне в любви и говорил, что мечтает быть рядом, и не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Где были мои глаза? Как могла подпустить его к себе?

Неважно, какие отношения связывали его с Еленой Сотниковой, неважно, с кем еще он спал или проводил время. Вообще ничего не важно. Я больше не хотела ни видеть, ни слышать о нем.

– Ты почему молчишь? – продолжал настаивать Максим, пытливо вглядываясь в мое лицо. Будто рассчитывал, что ответ должен заискриться в глазах или проступить на лбу.

– Нет, не твой, – мне внезапно стало смешно. Если бы я и в самом деле была беременной, Корецкому бы сказала об этом в последнюю очередь. – Ты не имеешь отношения ни к моему ребенку, ни ко мне. Просто забудь о том, что мы когда-то допустили глупость и оказались ближе, чем коллеги.

– Тогда чей он? – глаза мужчины округлились, и там промелькнуло что-то, очень похожее на возмущение. – Ты что, спала не только со мной?!

Теперь я рассмеялась уже вслух.

– Ты мне еще сцену ревности устрой, Отелло недоделанный. Беременна я или нет и от кого, тебя не касается. И уйди с дороги, мне надо работать.

Он открыл рот, собираясь произнести что-то еще, закрыл, снова открыл. И до того нелепо выглядел в этот момент, что мне даже стало его жаль.

– Не понимаю, чего ты злишься, – наконец, выдал Корецкий, немного взяв себя в руки. – Если ребенок и не мой, все равно надо поскорее что-то решать, пока не поздно. Я ведь просто беспокоюсь о тебе, ты не чужой мне человек.

После таких слов захотелось его ударить. И возможно, именно это я бы и сделала, но в коридоре появилась запыхавшаяся секретарша Мурзина.

– Ковалева, к шефу, бегом!

Я растерялась: что могло случиться за всего несколько минут, только ведь ушла оттуда? Но спорить, разумеется, не стала. Тем более, лучшего повода избавиться от Корецкого и придумать было нельзя.

– Мы не договорили! – попытался он остановить меня, но секретарь сделала страшные глаза, тут же набрасываясь на него:

– Сергей Семенович ждет, ты вообще в своем уме? Потом договорите!