Принц из деревни

– Цветы для того, чтобы перебить запах серы? Не получается, Влад, – взялась за ручку двери и, уже выходя, бросила ему. – И нет, ты не сможешь купить то, что мне действительно нужно. Так что забудь о компенсации. Прости, что побеспокоила.

Глава 26

Следующие дни стали одинаково бесцветными. Как-то резко испортилась погода, и зарядили дожди, затянувшееся тучами небо приобрело мутный серый оттенок. В те же тона была окрашена моя душа.

Как ни странно, с того момента, как я выбежала из кабинета Сотникова, из глаз не пролилось ни единой слезинки. Я была уверена, что не сдержусь, разрыдаюсь, даже закачу истерику, как только окажусь дома. Но слез не было. Будто какая-то преграда выросла внутри, перекрывая почти все эмоции. Я постоянно натыкалась на стену, упиралась в нее, не в силах расслабиться. Чувствовала лишь опустошение, которое с каждым новым днем разрасталось все больше.

Конечно, я не поехала ни в какой санаторий. При одной только мысли, что придется остаться где-то далеко от дома и знакомых наедине с собственными мыслями, становилось дурно. Перелом срастался без проблем и боли довольно скоро прекратились, так что я не видела смысла терять время на какой-то там отдых.

Настояла, чтобы Мурзин разрешил мне вернуться в редакцию еще до окончания больничного. Так было проще. На работе я отвлекалась, постоянно старалась что-то делать, мои статьи даже хвалили, хотя мне самой они казались совершенно лишенными жизни. Но даже такое времяпрепровождение было лучше, чем сидеть дома и жалеть себя.

Да и о чем было жалеть? Мы все ошибаемся. Все хоть раз в жизни выбираем не тех. Всем приходится столкнуться с такой якобы любовью, пережив которую, долго не знаешь, как снова научиться спокойно дышать.

Я просто не стала исключением, вляпавшись в то же самое, на чем до меня обжигались миллионы женщин. Но от безответной любви не умирают. По крайней мере, я не собиралась. Продолжала жить дальше, и хотя в этой жизни не осталось никаких ярких красок, и на такое была согласна. Рада, что сумела справиться.

Мы и с Корецким заново научились как-то сосуществовать в одном офисе. Обида к Максиму улеглась, теперь мне было даже жаль его. Хоть и не получилось поговорить по душам, да и не возникало такого желания, все равно догадывалась, что его роман с красавицей-миллиардершей угас так же быстро, как вспыхнул. Сотникова обошлась с ним еще хуже, чем Влад со мной, потому что использовала слишком откровенно. А мужчине пережить такое куда труднее. Мы с Максом ни разу не обсуждали произошедшее, общались исключительно по работе, но ни злости, ни, тем более, ненависти к нему в моем сердце больше не было.

А спустя несколько месяцев все стало казаться сном. Пришла зима – не белоснежная (такая – редкость для нашего города), тоже серая, с затянутым мрачным однотонным покрывалом небом, с чавкающей грязью под ногами, с облетевшими голыми деревьями, кажущимися неживыми и удручающе одинокими. Я чувствовала себя примерно так же. Жизнь по-прежнему была лишена красоты, я иногда насильно заставляла себя смеяться над шутками, анекдотами коллег, включала комедии, которые никогда не любила, пытаясь добиться хоть каких-то эмоций. Сердце не отзывалось. Но теперь то, что случилось прошлым летом в маленькой деревеньке, воспринималось не иначе, как сон. Волшебный и сладкий, но растаявший вместе с наступившим новым днем. О таком даже сожалеть нельзя: ты же не станешь оплакивать грезу, которой не суждено сбыться…

В один из таких очередных бесцветных дней я брала интервью у популярного блогера. Он пригласил меня в квартиру в самом центре, неподалеку от вокзала. Располагающаяся на верхнем этаже пятиэтажного дома, она давно стала одним из любимых мест отдыха и тусовок для подобных людей. Оттуда открывался потрясающий вид на город, а площадь более 200 квадратных метров, новомодный дизайн и оборудование по последнему слову техники позволяли проводить мероприятия совершенно различных направлений: и мини-концерты, и тренинги, и просто встречи для тех, кто предпочитал что-то оригинальнее ресторанов.

Мы проговорили там большую часть дня, а когда закончили, возвращаться в редакцию уже не было смысла. Мурзин очень изменился после моей аварии. Он больше не третировал никого из ребят, и, кажется, научился прислушиваться к мнению других. А я вообще была теперь на особом счету. Как ни старалась добиться обычного к себе отношения, ничего не выходило. Редактор оставался слишком расположенным и шел навстречу даже тогда, когда я этого не просила. Вот и сегодня, только сообщила, что интервью закончено, сам предложил мне отправиться домой.

– Ковалева, какой смысл тебе тащиться через полгорода, если когда приедешь, уже останется работать всего пару часов. Погуляй, подыши воздухом. Тебе полезно, а то такая бледная, что страшно смотреть. Или отправляйся домой и выспись, как следует. А завтра уже жду тебя в редакции с наработками по статье.