Принц Крови (СИ)

В ночь накануне Дня Всех Святых город заполонила нечисть. В своем костюме Призрака Оперы Кристиан выглядел еще довольно прилично среди носящихся по улицам ведьм, привидений, оживших мертвецов и прочих тварей в окровавленной одежде и с резиновыми масками монстров на головах. Некоторые выглядели очень правдоподобно и по настоящему жутковато, тем более, что теперь Кристиан мог предположить, что кто-нибудь из них вполне может оказаться настоящим. Чудовища гуляли, взявшись за руки, катались на велосипедах и роликах, высовывались из окон машин, распевали песни, завывали и рычали, пытаясь пугать цивильно одетых прохожих, и тем и другим было весело.

Кристиан решил прогуляться по городу пешком. В последние дни он пребывал в какой-то эйфории, плохо спал, мало ел, целыми днями пропадал на занятиях в студии, а после таскался с друзьями по клубам и кафешкам, не давая себе возможности остановиться и подумать и, может быть, испугаться. Почти у самого края пропасти его настиг звонок матери, и удержал от того, чтобы бездумно сделать последний шаг. И теперь глядя на беснующийся вокруг карнавал нечисти, Кристиан вспоминал в какой экзальтированной мрачности проходила хэллоуинская ночь в их с матерью доме. Как только на землю спускались сумерки, и на улицах начинали звучать радостные крики и смех, мать опускалась на колени перед распятием и начинала шептать молитвы. Она говорила — множество страшных чудовищ в эту ночь получают право безнаказанно творить зло, и уберечься от них можно только беспрестанной молитвой. Глупые люди бегают по улицам, наряжаясь нечистью и уподобляясь проклятым, не понимая, какой опасности подвергают себя и своих детей. Они остаются живы только потому, что есть люди, которые ночь на пролет молятся за них и за весь мир, погрязший во тьме… Мать позвонила вчера вечером, будто предчувствуя что-то, интересовалась здоровьем сына и пыталась в очередной раз выяснить, чем он занят, где бывает и с кем дружит. У нее был задушенный голос, будто перед тем она долго рыдала. И теперь Кристиан думал: что было бы, если бы он рассказал ей правду? Вот так сходу, — обо всем сразу?

Сказала бы она тогда напоследок свое обычное: «Я буду молиться за тебя»?

Или поставила бы точку в некрологе: «Будь ты проклят»?

Последнее более вероятно…

Перед входом в клуб царило бурное веселье, казалось, будто именно здесь пульсировало сердце всего сегодняшнего разгула нечисти. Вокруг толпилось множество людей, с любопытством заглядывающих за постоянно открывающиеся двери, в попытках разглядеть в пронизываемой вспышками неонового света темноте что-то такое особенное, что было в этом клубе и чего не было в остальных. Кристиан мог бы запросто ответить на этот вопрос: приглядитесь, как следует, и вы сможете заметить, что здесь не люди притворяются монстрами, а совсем наоборот. Впрочем, — монстры даже не притворяются людьми, только не этой ночью, сегодня они вправе быть самими собой, именно поэтому даже здесь, на улице, рядом с их логовом, такая особенная жутковатая атмосфера, возбуждающая и будоражащая кровь. Это не игра, это не карнавал, это все по-настоящему… Люди не верят в монстров, поэтому и не могут понять своих ощущений. Кристиан подумал, что если бы его безумная — или, напротив, разумная? — мать вдруг оказалась в этом месте, она бы все поняла правильно и доходчиво просветила бы остальных: она вооружилась бы распятием и святой водой и устроила бы здесь воистину адский переполох.

Время уже успело перевалить за полночь, и вечеринка была в самом разгаре, одетые монстрами люди и нелюди сновали туда и обратно и, казалось бы, проникнуть вместе с ними в двери клуба не составило бы труда, но охранники тут же замечали новеньких, и Кристиан увидел, как какую-то парочку привидений неопределенного пола, вежливо развернули восвояси, несмотря на все их мольбы и жалобные выражения на бледных мордашках.

Один из охранников был одет зеленолицым демоном Лорном из старого вампирского сериала «Ангел», другой нарядился чудовищем Франкенштейна или, скажем так, он был одет, как одеваются все охранники, его всего лишь немного приукрасили, нарисовав шрамы на роже и приклеив пробковые затычки по бокам шеи. И он посмотрел на приближающегося Кристиана сверху вниз тупо и свирепо, как и подобает монстру, которого он изображал. Невольно замедляя шаг, Кристиан подошел ближе, стараясь казаться спокойным и самоуверенным, хотя ему казалось, что сейчас этот Франкенштейн просто свернет ему голову.

— Мои друзья уже внутри, — произнес он дежурную фразу. Обычно после этого, если он проходил фейс-контроль, его пропускали внутрь.

Некоторое время охранник молчал, будто раздумывая, и на мгновение встретившись с ним глазами, Кристиан совершенно отчетливо понял, что тот не человек, слишком уж пронзительным был у него взгляд.

Парень уже приготовился к тому, что его вежливо попросят убираться к черту, но охранник вдруг коротко кивнул ему в сторону входа. Уф-ф…